Дело было во времена студенческой молодости. Жил я...
Дело было во времена студенческой молодости. Жил я тогда в общаге. Дембельнулись пацаны из рядов СА и прямиком в родную альмаматер. Ибо уже сентябрь месяц. Решили енто дело сообща отметить.
Надо сказать, что дело происходило в 1990 году - «сухой закон». Водки в магазине не достанешь, а у барыг она 25р за бутылку 0,5 литра. Я, по причине болезни, той, которая совсем не от нервов, временно не употреблял алкоголь. И посему был назначен ответственным за мероприятие.
Произвёл я, значится, продразвёрстку по общаге - собрал весь одеколон, какой был, еду там разную, консервы всяческие. Дикалоном забил полный холодильник. Засели у меня, благо жил один в четырёхместных апартаментах.
Ляпнули пацаны по половинке стакана — привкус конечно, но терпимо. Закусили огурчиками малосольными — хорошо. Дабы не тянуть кота за причинное место — тут же по второй.
В этот момент заходит Палец (здесь и далее погоняла пацанов) - «травник» надо сказать отменный. Посмотрел на нас, поморщился и со словами: «Чего всякую дрянь в рот тащите??» выставил на стол бутылку молока. Знаете наверное, стеклянная такая, литровая. «Вот, угощаю» и свалил.
Угощение стоит — надо попробовать. Только этот гад не сказал по скольку пить-то можно. Ничтоже сумняшеся наливают по половинке и залпом — хрясь... Посидели, поприслушивались к ощущениям — фигня. Бутыль молочная глаза мозолит, пейзаж парфюмерный портит. Допили её, ибо нефиг. Пошли курить на кухню.
Пацаны, большей частью, расселись на подоконнике, Диксон сел на корточки у стены, Облом стоит у стены. Курят. Тут, Облом, с жутким грохотом, падает на пол. Как стоял — так и упал набок. Лежит — курит. Все в один голос: «Облом, едрить тире колотить, ты чего!??? Вставай!!».
Облом, нисколько не смущаясь своего положения: «Мужики, я стоять не могу. У меня скелет в форточку улетел. Как я без скелета стоять-то буду???». Все в ступоре. Тут Диксон докурил, встаёт с кортов: «Ха, мужики, а давайте задом ходить!!!» и ломанулся задом круги по общаге нарезать.
Я, как ответственный за праздник, подорвался вслед за Диксоном, а тот уже этажом выше виражи закладывает. Пока догнал, даром что задом дефилирует, пока схомутал, пока в комнату его отнёс. Возвращаюсь на кухню, а там никого, только одинокий Облом извивается на полу как амёба, встать пытается. Взял я его на плечо, понёс в комнату. Захожу в комнату — японский бог!!!
Перед телевизором на стуле сидит Толян, и ржёт как потерпевший, аж до соплей. Тупо смотрю на него: телевизор год как не работает, у него даже кишков то нет. Оказывается Толику там мультики показывали, «Том и Джерри».
Рядом на койке Мордвин лежит, с головой укрывшись одеялом. Неожиданно резко вскакивает, подбегает к телевизору и как даст по нему два раза кулаком со всей дури. И обратно под одеяло. Каждые десять минут всё повторяется. А всю эту xpень Мордвин проделывал потому, что по телевизору бегали маленькие «куклусклановцы» в колпаках и жгли кресты, и Мордвин, по мере своих сил, вёл ожесточённую борьбу на уничтожение с ними.
Супротив этих двоих я был бессилен, ибо все мои познания в медицине ограничивались водкой с перцем и «Трихополом». Нехай, думаю веселятся, бросил Облома на коврик, а что, позвоночника всё равно нет, значится отлежать себе ничего не сможет.
Выхожу в коридор — ебунтрава!!!! По коридору бегает Хромой с вилкой в руках, матерится, периодически прыгает в воздух и со всего маху всаживает вилку в пол с диким криком: «Забил, на х.й». Это он крысу ловил, причём не просто крысу, а короля ихнего.
Ну, думаю, ентот кадр представляет некоторую опасность для окружающих, надо пеленать. С грехом пополам спеленал я Хромого, понёс его в опочивальню.
Захожу в комнату к Хромому — твою мать, лечебное заведение им.Кащенко, а не общежитие известного на всю страну учебного заведения.
На Хромовской кровати лежит Немец, немигающим взглядом смотрит на верёвку для сушки белья, которая натянута над кроватью и, вяло помахивая рукой, тихонечко так скулит: «Уйдите, черти, ну чего я вам сделал???». Видите ли, на верёвке расселись чёрные лебеди с красными глазами, и молча, но с укоризной, заглядывали ему прямо в душу.
В общем, пока я всех болезных успокоил, кого уговорами, кого старым проверенным способом — «в бубен», времени уже было 2 часа ночи. Устав от трудов праведных вышел в коридор, покурить.
Е@@ть мой лысый череп — Татарин!!!! А про него то я и забыл. Этот чёрт, в два часа ночи, идёт по коридору с канистрой.(В те времена за разливным пивом с канистрами ходили)
Идёт он значит ОДИН с этой канистрой, курит и разговаривает с кем-то. Вытягивает руку с сигаретой всторону: «На покури». И идёт так, в одной руке канистра, другая с бычком в сторону. Прошёл пару шагов: «Хорош курить, мне оставь. Пиво купим, канистру назад ты понесёшь, а то мне тяжело».
Я умом-то понимаю, что у него тоже вальты в товарищах объявились, но всё равно был несколько ошарашен, даже не смотря на всё произошедшее за день. Я его за шкимок, благо Татарин мелкий. Ахтунг - говорю - Ты куда, торчок, лыжи навострил??. А он мне: «Да, вот, спал я, потом проснулся, глаза открыл, а рядом с кроватью, на стуле, мужик вот этот вот сидит. Пристал ко мне, пойдём за пивом, да пойдём за пивом» И тут же в сторону: «Не бухти, сейчас уже пойдём».
На это гада ещё час времени ушёл. Умотался я с этими клоунами в шишки.