Решили мы поехать к моим старикам на дачу. Дача у нас...
Решили мы поехать к моим старикам на дачу. Дача у нас располагается на живописных лугах в шестидесяти километpaX от Питера. Там много гранат, грибов, снарядов, берез и стреляных гильз. Сбором и обозрением вышеперечисленного мы и занимались пару дней.
Настала пора уезжать. Мы выпили простокваши, попрощались с бабой-дедой и задвинули пешкаря через лесок к железнодорожной станции. Где по дороге и увидели сидящую на пне ворону.
Ворона, наверное, была ручная и потерявшая хозяина. Увидев нас, она, радостно вопя что-то на своем тарабарском, длинными прыжками-перелетами побежала навстречу. Пришлось с ней знакомиться и обменяться парой фраз. Ворона могла сказать что-то похожее на слово «м-мальч-ч-чик-к-ки» и каркала азбукой Морзе.
Решили ее взять с собой. Посадили на плечо за неимением клетки. Всю поездку до Питера она беспрестанно вращала башкой и, моргая глазами, радовала общественность тем, что каркала два-три раза подряд с завидной частотой где-то раз в десять минут. Делилась, наверно, горьким опытом проживания в лесу и передавала сигналы точного времени. Каркала она пронзительно и очень как-то внезапно, привлекая внимание всей публики в вагоне, что вызывало к нашим скромным персонам повышенный интерес. Это дело нам, конечно, нравилось, мы охотно отвечали на вопросы, рассказывая о вороне все, что только знали, — и то, что она единственный оставшийся в живых участник дрейфа на льдине храброго коммуниста Папанина, и то, что она видела восстание Спартака, и то, что она Кавалер ордена Храброй Подвязки…
В вагоне электрички стоял шум, гам, прибаутки, и поездка нам очень понравилась. Однако в метро с воронами не пускают, и мне пришлось отлеплять ее от плеча моего товарища. В результате чего стало ясно, почему эта гадина каркала. Как показал проведенный нами следственный эксперимент, карр два раза означает пописать по-маленькому, а карр три раза — вы сами понимаете. Приятель мой матерился так, что гора Эверест, наверное, тряслась крупной дрожью и с нее сыпались альпинисты. Надо было что-то делать. Припомня все известные нам способы поимки диких и опасных животных, мы остановились на методе ловцов змей. Ворона была репрессирована в холщовый мешок, в котором лежали наша обувь с кой-какими шмотками. Укоризненно прокаркав что-то наподобие «Эх, мальчики, мальчики…», она затихла.
До дома на метро было не так и далеко, и шансы наши довезти засранку без дальнейших приключений были очень реальны. Проехав пару остановок, поезд остановился в туннеле. Стояли минут пять. Тем временем приятель мой, ощупывая мешок, сделал трагическое лицо и пнул меня ногой:
— Не шевелится даже, — сказал он, — может, померла?
— Посмотри, — посоветовал я, — только аккуратно.
Что он и сделал, медленно приоткрыв мешок и засунув туда свою руку. В ответ ему раздался пронзительный Карр Номер Один. Я не знаю, как это все выглядело для питерских граждан, находящихся в вагоне, но тишина наступила просто гробовая. Вслед за этим раздался Карр Номер Два. И… Карр Номер Три был подобен взрыву газового баллона в молочной лавке. После того, как отгрохотало эхо, предвещающее испражнение гордого животного на наши спортивные штаны и кроссовки, перекрывая рокот и волнение публики, прозвучал звонкий голос моего приятеля, прооравшего на весь Ордена Ленина метрополитен что есть мочи:
— П…здец!!! Ванька!!! Она счас срать будет!!!
Освобожденная ворона долго еще летала по забитому телами вагону и каркала, каркала, каркала…