не мое «Потёмкинские деревни», наверное,...
не мое
«Потёмкинские деревни», наверное, существовали, существуют и будут существовать во все времена и при любых режимах. Особого расцвета это явление получило в СССР, где в каждой области существовало несколько образцово-показательных хозяйств.
История, которую я хочу рассказать, случилась в конце 60-х. Рассказал мне её непосредственный свидетель нижеописанных событий.
Итак, вот в одном таком колхозе «Красный красноармеец», дабы окончательно стереть различия между городом и селом, провели асфальтированную дорогу. Открытие дороги приурочили к визиту в область очень крупного московского чиновника.
Солнечное утро. Окраина села. Новенькое, с иголочки полотно дороги, перечеркнутое красной лентой. Группа партийных и хозяйственных функционеров во главе с первым секретарём тусуется возле накрытого прямо на дороге стола. Джентльмены в смокингах, дамы в кремплине. Импровизированная трибуна. Чуть в стороне десяток особо передовых колхозников и колхозниц с портретами в руках робко переминаются с ноги на ногу. Пионеры с цветами. Духовой оркестр сияет начищенными инструментами. Короче, полный фарш. Все ждут чиновника, который должен быть уже вот-вот...
Старик Егорыч не то чтобы очень любил свою работу ассенизатора, но понимал её общественную полезность и, соответственно, свою значимость. Старик он был очень древний (участник русско-японской войны), но ещё весьма бодрый. Специфика работы соответствовала его философским взглядам пофигистического направления. В подчинении у деда находилась старая, как и сам хозяин, кобыла по кличке Цусима и огромная бочка с черпаком. Жители села высоко ценили труд Егорыча и всегда старались ублажить старика, посему по мере наполнения бочки, всегда наполнялся и розовел и он сам.
В то утро Егорыч уже успел выполнить план по сбору отходов жизнедеятельности односельчан, и с полной бочкой ехал на место слива, распевая песни своей боевой молодости.
Когда первый секретарь услышал хриплые вопли о том, что «…врагу не сдаётся отважный Варяг!», в нем возникли первые недобрые предчувствия. Из-за угла медленно выползла огромная бочка, запряженная худой клячей и уверенно направилась к финишу, перевязанному красной ленточкой. Появление новой аудитории только обрадовало Егорыча, чего нельзя было сказать об аудитории. Секретарь грозно сомкнув брови, гневно посмотрел на председателя колхоза и рявкнул:
- Немедленно убрать это безобразие!
Председатель и несколько партийных функционеров кинулись наперерез повозке. Цусима, не ожидавшая такого поворота событий, удивлённо взвилась на дыбы, оборвала упряжь и умчалась вдаль. Бочка накренилась, побалансировала несколько секунд на двух колесах и плавно завалилась набок. Из горловины на стерильную поверхность дорожного полотна захлюпали потоки нечистот...
Это была катастрофа!!! Председатель схватился за голову и выпучив глаза смотрел на закат своей карьеры. Народ бестолково заметался вокруг бочки, не зная что предпринять. Облако густого аромата окутало место трагедии. Не растерялся только Егорыч. Почесав несколько секунд седую макушку и, видимо, вспомнив своё морское прошлое, смело кинулся на амбразуру и грудью заткнул отверстие. Колхозники побежали в соседние дома за ведрами и лихорадочно принялись смывать коричневую жижу с асфальта.
Асфальт замыли. Вот уже где-то вдали послышался звук приближающего кортежа автомобилей. Посреди дороги теперь лежала только перевернутая бочка, горловину которой мужественно закрывал своей тщедушной грудью Егорыч. Цусима паслась на обочине, с интересом наблюдая за действом. Первый секретарь со всем своим окружением столпились перед Егорычем. Над головой старика носились проклятия, угрозы, требования «немедленно убрать, разобраться, уволить, расстрелять…»
Хмуро выслушав всё это, старик зло сплюнул:
- Да xpен с вами… - и пошел прочь.
Обдавая с ног до головы, поток нечистот мощным потоком хлынул из вновь открывшегося отверстия на партийно-хозяйственный бомонд… За углом улицы хриплый голос старательно выводил:
- …врагу не сдаё-ё-ётся отва-а-ажный Варя-я-яг, пощады никто-о-о не жела-а-а-ет!