- Раз! Раз! Раз – два – три! – орёт сержант, и мы...
- Раз! Раз! Раз – два – три! – орёт сержант, и мы усиленно вколачиваем подошвы казённых кирзачей в святая святых нашей части – ПЛАЦ.
В учебке я уже четыре дня. Жизнь начинает налаживаться. Всё, что рассказывали на гражданке (да, я уже говорю такими словами – ведь я теперь солдат-срочник, и это круто!!!), про зверей-дедов, побои… Всё это оказалось, мягко скажем, неправдой. Тут, конечно, могут набить морду – это не вопрос – но бьют исключительно за дело, а не забавы ради…
Первые два дня я усиленно привыкал к новой пище..., поэтому «гнездо кукушки» было мне лучшим другом в свободное время. Остальные привыкали дольше, и нередко случалось, что у данного гнезда образовывалась очередь, причём очередь не могла ждать спокойно – все торопили заседающего – видимо поэтому солдатский сортир и получил такое интригующее название.
Жили мы строго по распорядку. Отбой в десять вечера, подъём в шесть утра… Поначалу это было непривычно, и, оказывается, объяснять ротному, что тебя не устраивает такой режим дня и ты ну никак не можешь уснуть в 22:00, оказалось бесполезно. Ротный, выслушав нас, обещал помочь в решении этой проблемы. И он её решил – мы стали так уставать в постоянных нарядах, что готовы были спать где угодно и как угодно… Я даже как-то заснул в наряде по столовой в лошкарне… Разбудил меня тогда замполит части нежной фразой: «Что, сынок, никак перетрудился?» И дал мне ещё пару нарядов вне очереди за «небоеготовность»
…С тех пор я делал так, чтобы жить по общему распорядку дня, а не по индивидуальной программе…
Жили мы в казарме, которая была разделена на «кубрики», вмещавшие в себя по десять человек. Из этих десяти один был сержант, поэтому даже после команды «Отбой!» нам приходилось действительно спать, а не страдать всякой ерундой… Кого замечали не спящим, тому на утро предстояло отправиться чистить «Очки» или драить «взлётку» вместо дневальных. И то и другое уважения среди своих не прибавляло… После подъёма проводилась зарядка (надо заметить, что была она совсем не детская), затем утреннее «припудривание носика». Причём это самое припудривание происходило в рекордно короткие сроки и всей ротой одновременно (для тех кто не понял поясню – умывальников было десять штук, в роте же было сто десять человек… Если вспомнить математику и разделить сто десять на десять… Думаю, вы уже и так всё поняли…)
Но самое интересное начиналось после этого – утренний осмотр. Эти … сержанты проверяли всё, абсолютно всё… И очень не везло тому, у кого находили нечто постороннее в карманах. Про грязный подворотничок я даже и говорить не буду - настолько никто из нас не наглел.
***
Месяца через два, когда я окончательно вошёл во вкус солдатской жизни, у нас в роте появился котёнок. Ему было месяца два, не больше. Сержантский состав сразу определив трёх типов, которые должны были с каждого приёма пищи приносить животному харчи. Сначала всё было хорошо – котёнок жрал солдатский харч, спал исключительно на сержантских койках (как эта скотина их определяла, для меня даже сейчас является загадкой), ходил по располаге с серьёзным видом и был лояльно настроен ко всей роте.
Но вот однажды, во время утренней уборки я обнаружил, что это милое пушистое создание наложило кучку около моей тумбочки…
Данное происшествие меня слегка расстроило. Но, так как «русский солдат не знает преград», я провёл с котёнком воспитательную работу посредством тыкания зверя мордой в его же экскременты. Судя по последовавшей реакции, зверёк всё понял и пообещал больше так не делать…
Но, видимо, воспитатель и дрессировщик из меня оказался никудышный – кошак продолжал гадить исключительно под моей тумбочкой… С каждым днём я становился всё мрачнее и мрачнее, а кот наглел всё больше и больше… Парни с нашего отделения дико смеялись над этим и хотели прозвать меня «любимцем животного». По понятным причинам я не соглашался.
В очередную субботу, наводя ПХД в располаге, мы опять обнаружили кошачьи фекалии около моей тумбочки. На этот раз данная находка расстроила всех – лежит у меня, а нюхают все…
И вот отделение застыло посреди намыленного пола и провело экстренное совещание. Но перед этим мы отловили пушистую рыжую тварь. Пока шёл спор, что делать с шерстяным засранцем, последний, сидя на руках у Л, нагадил ему на грудь… В рядах, ненавидящих кота, моментально прибавился ещё один человек…
Решено было провести секретную операцию под кодовым названием «За забор». Кота поместили к кому-то под китель и вынесли на улицу, где благополучно перекинули через забор части. Спустя сутки он вернулся… Выкинули опять… Не помогло… И только когда кот улетел со второго этажа нашей казармы в курилку через окно, все поняли, что туалета в нашем «кубрике» больше не будет. Кстати, кошак не разбился, он, обиженный таким обращением, подался в другие места.
***
А время шло. Наряды сменялись учёбой, учёба – уборкой территории. В общем, мы не скучали – нам постоянно было чем заняться. Все понимали, что учебка вот-вот закончится и последует распределение в части. Это нас пугало и манило одновременно. Мы окончательно узнали друг друга, поняли кто кем является и как надо правильно нести службу. Расставаться совсем не хотелось, но по-другому было нельзя.
За эти пять месяцев, я узнал, что такое скоротечная дружба, понимание, взаимовыручка, предательство. Много всего случилось за эти месяцы, но помню всё и сейчас превосходно. Хочу рассказать обо всём – но это получится целая книга, а я не ставил перед собой такой задачи. Помню всё наше первое отделение первого взвода, присягу, хлебореза, первую тревогу, первый марш-бросок с полной выкладкой… Помню ВСЁ. Помню как дежурный по роте сказал, что меня под Питер забирают и что мне шмотки пора собирать… Помню как оставшиеся от нашей первой роты жали мне руку и желали удачи там, куда я еду…