Василиса жила по соседству с колдуньей старушкой....
Василиса жила по соседству с колдуньей старушкой.
Красота Василисы карге не давала покоя!
И решила она превратить Василису в лягушку,
Потому что нельзя быть на свете красивой такою!
Не ждала Василиса дурного в судьбе поворота.
Бабка ночью над ней заклинанья шепнула слова
И на утро проснулась она посерёдке болота.
На себя в воду глянула – «Мать твою! Что за… ква-ква?!»
Постоянный сквозняк, комарами набитое пузо –
Жизнь болотная «красную девицу» сделала злою.
Как-то раз еле лапки она унесла от француза,
А потом чей-то сын чуть совсем не угробил стрелою.
Этот сын как узрел, что упала стрела на лягушку,
Сел на пень и немедля достал из-за пазухи фляжку.
Взбил волосья дрожащей рукой на кудрявой макушке
И в себя опрокинул поллитра отменнейшей бражки,
А потом (не ждала Василиса и тут поворота)
Отловил он её, завернул в белоснежный платочек,
Посадил в свой карман и страдая хмельною икотой,
Прочь отправился он от унылых болотистых кочек.
Пока тело нетвёрдо шагало на автопилоте,
Вася времени даром в кармане большом не теряла,
А, усевшись удобненько на сторублевой банкноте,
Документы спасителя тихо она проверяла.
Тело (как оказалось, царевича!) что-то невнятно,
Но уп.pн0 бубнило дорогой про горькое лихо…
Старший брат, мол, стрелою прошил зад боярышне статной.
Средний стрельнул – Пришпилил кокошником к стенке купчиху.
«Все как люди! И каждый сумел подстрелить себе бабу.
Нынче женятся (после такого нельзя не жениться!)
Я ж, дурак горемычный, в невестки несу бате жабу.
Нате, батя, аквариум – чаще меняйте водицу!»
Вася, слушая царский бубнёж только диву давалась,
Это ж надо додуматься бить по невестам из лука?!
Но на этом, увы, размышление Васи прервалось,
Потому что царевич в карман запустил свою руку…
*****
Ввечеру царский сын снова с горя схватился за бражку,
Но, представьте себе, не успел тяпнуть даже чекушку,
Как кондратий едва не хватил с перепугу бедняжку –
С человеческой речью к нему обратилась лягушка!
«Спать ложиcь, милый Ваня!» – лягушка ему заявила.
Не кручинься, мол, утро – оно завсегда мудренее!
И на ужин себе комаров языком (!) наловила…
«Перебрал, видно, я… и мерещится, блин, ахинея…» –
Так подумал Иван, головою ложась на подушку.
«Только белой горячки мне бедному недоставало…»
Лишь уснул, как к нему (скок-поскок) подскочила лягушка
И в хмельные уста Ваню милого поцеловала…
Заметался Иван, застонал и скорее проснулся.
Захотелось сердешному выпить… студёной водицы.
Ковш хотел он нащупать впотьмах, но рукою уткнулся
В грудь высокую рядышком с ним почивавшей девицы!
Вот тогда-то и стало Ванюше действительно страшно!
Василису за грудь вновь пощупав дрожащей рукою,
Чиркнув спичкой, зажег он огарок от свечки вчерашней
И подумал – Нельзя быть на свете красивой такою…
Скоро… Скоро конец… (чую смутно – читатели рады!)
Царь собрал сыновей, те невест привели на пирушку –
Старший сын вёл боярскую дочь (ту, с простреленным задом),
Средний сын вёл купчиху (картавую, всю в конопушках)
А потом… (иль замешкавшись, иль выжидая момента)
Василису ввёл Ваня, страдая похмельной башкою…
Царь, её увидав, не придумал умней комплимента –
«Дорогая невестка, нельзя быть красивой такою!»