Рассказал(а):

nikolya

Семидесятые годы. Тогда мы, пацаны, лучшей игрой...

Семидесятые годы. Тогда мы, пацаны, лучшей игрой считали "Лапту" и "Войнушку" и все как один мечтали стать космонавтами и быть похожими на Гагарина и Титова. Боевые действия нашей "Войнушки" завели нас, ватагу пацанов, на сносимые развалины старой больницы, где нашлись бинты и костыли не по росту, для наших раненых товарищей. Поносив друг друга по очереди на старых носилках, мы обнаружили в развалинах прачечной огромную стиральную машину барабанного типа. Влитую в бетонный пол, ее скорее всего просто оставили. Барабан крутился прекрасно, и детская фантазия тут же преобразила стиралку в космический спутник.
Первым испытывать аппарат никто не решался. Тогда я, глубоко вздохнув, как перед нырком в воду, шагнул в космический люк. Пацаны с азартом начали раскрутку аппарата. Но так как я нетерпеливо заорал: "Крути быстрее, и здорово!", мне не дали сполна насладиться полетом. Грубо вытащили за ноги и, расталкивая друг друга, ломанулись гурьбой внутрь.
Сделав по одному короткому полету, решили испытывать всерьез: по-космонавтски, кто дольше всех выдержит в полете. Ну, а так как в крутящемся барабане мог удержаться только наиболее сильный, растопырив руки и уперевшись в стенки как паук, то до определения претендента в космонавты оставалось недолго.
В это время мимо развалин проходит мужик и с интересом наблюдает за нашими действиями. Подходя спрашивает, чем мы тут занимаемся. Мы честно отвечаем, что играем в космонавтов и испытываем кто дольше всех выдержит в центрифуге. И он, видимо вспомнив детство, тоже высказывает желание покрутиться. Но из-за своего роста помещается в барабане только скрючившись бубликом и держа руки над головой.
После гагаринского призыва "Поехали!" мы начинаем раскрутку. Первые три минуты - "полет нормальный!". Через пять минут слышим: "Все, хватит, руки устали! Хватит я сказал, пацаны. Стоп, стоп, бл. я сказал!..."
Какой стоп, мы еще до орбиты не долетели. Центрифуга набирает обороты, и из нее вылетает ненормативнокосмический мат. Видимо спутник уже долетел до невесомости, так как мужик начал летать по барабану как мешок с дерьмом, от стенки к стенке. "Стойте, тошнит", донеслось из глубин космоса, "Ну все, вылезу-убью," проорал космонавт и закашлялся.
Лучше бы он этого не говорил. Мы, с испугу за последствия, начали крутить еще быстрее, чтобы не смог за нами угнаться. Крутили так долго, как будто хотели вывести спутник за орбиту. Устали и остановились. Прекратив стучать телом о стенки спускаемого аппарата, космонавт вывалился наружу.
Зрелище конечно было ужасное. С мутными глазами, бледный как бумага, весь облепленный и пропитанный насквозь собственной блевотиной, бессильно раскинув руки, мужик, лежа на спине, с не вытащенными из приземлившегося аппарата ногами, вяло пролепетал: "Ооооо, облака-то как кружатся, бл*аа... не быть мне космонавтом".