A! O! Вспомнил. Ну этот случай самый злой. Гостили...
A! O! Вспомнил. Ну этот случай самый злой.
Гостили мы как-то лет 20 назад с женой у моей троюродной сестрицы в Питере. Девушки приятной во всех отношениях. Однако же чересчур умной. В фактическом смысле слова.
И вот день на пятый-седьмой наших гостин, как сейчас помню, за ужином (а ужинают в Питере правнуки известных столичных адвокатов на позолоченных тарелках и исключительно за обеденным столом в столовой) после обычного получасового ни к чему не обязывающего общения муж моей сестры встает, неторопливо вытирает рот салфеткой, складывает столовые приборы и говорит:
- Ну счастливо оставаться, господа. Я пошел.
Жмет мне руку, надевает штаны, ботинки, целует жену (свою), прощается с моей и выходит в дверь. Ну мало ли, в ночное пошел человек. Время-то перестроечное.
Все крутятся, как могут. Сестра, как ни в чем не бывало, как и каждый вечер, отправляется на кухню мыть посуду.
Дня через четыре (а нам через пару дней пора уже и съезжать из номеров), жена как-то к слову спрашивает:
- А Леша-то где? В смысле, уже третий акт. Пора бы ему уже и появиться.
Сестра: - Так он же ушел.
- Ну я понимаю, ушел. Но ведь четыре дня уже прошло. Может, что случилось с человеком. Нужно же узнать.
- Так он совсем ушел...
- Как совсем?
- Ну совсем, то есть абсолютно.
Помолчали.
- Как-то странно это, - говорю. - Даже не попрощался.
- Как не попрощался? Он же с тобой попрощался. И с Таней.
И тут я вспоминаю. Точно. Попрощался.
О как в Питере от жен уходят. Суррово.