Зона, где-то под Тамбовом. Я с группой приехал...
Зона, где-то под Тамбовом. Я с группой приехал снимать концерт пацанской самодеятельности: "Воля… старушка мать… малыш… вернусь… прости… ты там, а я тут… дождь в лицо… стал другим… голуби..." и другая тюремная "ботва" такого рода. Все что нужно мы отсняли, спустились в фойе, где был огромный бильярд. Пользуясь присутствием съемочной группы, заключенные под шумок играли на вылет с работником клуба Стасом. Стас играл превосходно. На партию тратил не более трех минут. Видимо при своей блатной "придурошной" должности в клубе, тренировался целыми днями. Мне тоже очень хотелось сыгрануть, и я судорожно вспоминал, как правильно сказать, что играем "без интереса". Ведь здесь нельзя сказать: "Играем просто так.." Или наоборот можно..? Не помню.
Хоть я и бывалый паренек, знал, что их лучше не называть мужиками, с детства нахватался «блатных верхушек» и старался «пасти за бубней», но все равно «упарывал» легкие «косячки». Например, когда на концерте я рассаживал людей в зале, сказал: "вот ваша группа, где сплошная чернота, пересядьте сюда поближе к прожектору, тут вас будет виднее".
В зале началась истерика... Оказалось, что это группа «опущенных», а "чернота" - это блатная масть.
В общем век живи... тьфу, тьфу, тьфу, да не дай Бог. И я решился: "Стас, давай сыграем партию"
Все притихли. Стас: "Ну давай, а на что будем играть?"
Пока я вспоминал, как объяснить, что ни на что, наш очкарик оператор, который паковал свой штатив, возьми и сдуру ляпни: "Кто проиграет, тот лезет под стол и кукарекает петушком"
Оператор, слава Богу, был очень далек от тюремной действительности. Все закричали: "Да! Да! Стас, Принимай ставку, если ты не бздо! Что, очко не железное, в катакомбы рвется?"
Стас, под напором братвы, согласился, но в его бешено прыгающих глазках, читался смертельный ужас. Если проиграет, жизнь кончена. Но и мне как-то проигрывать не хотелось.
Игра началась. Объективности ради скажу, что я играю гораздо выше среднего, но Стас дал бы мне выиграть одну партию из десяти. Не больше. Но это был как раз тот случай: у меня залетало все. Мне перло и перло. У клубного работника наоборот шары вставали к бортам, и бить было нечего. Кий у него дрожал. Вся братва на словах поддерживала своего, но в тайне болела за меня, ведь если проиграет Стас, то либо он станет "фуфлогоном" - то есть не отдаст долг. Либо... ну вы поняли. В любом случае - это надолго добавит новостей и развлечений всей зоне. Я-то для них никто, залетное облачко, московский режиссеришко. Покукарекал и уехал.
Семь-семь...
И вот я с хрустом закатываю последний шар. Партия. Общий гогот и ликование. Послышались реплики: "То, что было в зале - «шняга», концерт начинается только сейчас." "Эй, девчонки, вашего полку прибыло". Бедный Стас тяжело дышал и не знал, что ему делать. Лезть под стол - самоубийство и не лезть нельзя – долг чести. Я стоял и злился на себя и на балабола-оператора.
Наконец мне пришла спасительная мысль, и я как мог равнодушно сказал: «Стас, если желаешь, могу дать тебе отыграться: Я со своей стороны ставлю свой выигрыш, а ты 1000000 рублей. Понеслась?»
Я специально выкатил такую сумму, чтоб братве было интересно и она была бы не против такой солидной «движухи».
Нужно ли говорить, что я намерен был проиграть во что бы то не стало... И он это понял. Стас уцепился за мою спасительную соломинку и играл как Бог. Я продул восемь-два. От сердца у меня отлегло, я успокоился, что не потревожил своим появлением в этом «монастыре» ни одной бабочки. Братва разочарованно сказала "Стас, ты красавец". Мы взяли свою аппаратуру и двинулись было к выходу.
Вдруг слышу за спиной голосок победителя: «Ой да че там - этот московский дешевый фраерок, мне не соперник...»
Э… думаю, а тут сплошь собрались одни благородные люди. Но в братве были не дураки, они «отдупляли» весь расклад и худой морщинистый дедок продемонстрировал неожиданный бас:
- «Стасик, мы все видели как этот «московский дешевый фраерок», только что вытащил твою задницу из «петушиного кутка», когда ты в него уже приземлялся… Дешевый фраерок здесь ты».
Все подошли и пожали нам руки на прощанье: «Ну вы давайте там братки, передавайте привет Москве». Только протянутую руку Стаса я не пожал. С великолепным настроением и кучей писем за пазухой мы вышли из ворот тамбовской зоны дышать морозным воздухом.