Про будни в роддоме. Вот такой неожиданный кульбит....
Про будни в роддоме. Вот такой неожиданный кульбит.
В 1995 году я рожала в московском роддоме нумер N. Рожала сама. Про боли рассказывать не буду, да и что тут расскажешь? Такой ахтунг межгалактического масштаба обычными словами не передать, а необычными я не умею. В общем, рожала-рожала, рожала-рожала и нарожала мальчика.
В палату меня привезли ночью, когда остальные отмучившиеся мамочки счастливо спали.
Просыпаемся утром. У всех лица в крапинку. Только многодетная мамаша Нурсултанова с гладеньким личиком. А всё почему? А всё потому, что она умела правильно тужиться. Не лицом, а тем местом, откуда ребёнок идёт. Остальные новобранцы, в том числе и я, так и щеголяли в крапчатый окрас. У некоторых особо отличившихся при родах мамочек глазные яблоки были в полопанных капиллярах. Лепота!!!
После завтрака всей палатой фантазировали на тему как правильно ходить в туалет, чтобы не скончаться на унитазе. Пришли к дружному выводу, что лучше вообще какое-то время воздержаться от еды. Потом на грохочущей каталке привезли детей, и Нурсултанова учила нас кормить. Сунула своему ребёнку титьку и пошла по кроватям, инструктируя, как правильно держать ребёнка.
- Тебе не больно ходить? - ужаснулись мы.
- У меня ж лужёная м@нда!- фыркнула Нурсултанова. - Пятые роды, не шутка.
- Ооооо, - затрепетали мы. Лужёными причиндалами никто, кроме Нурсултановой, похвастаться не мог.
В тот же день пришли брать кровь из пальца, и новоиспечённые мамочки показали на что они способны в состоянии аффекта. Потому что одно дело рожать, и совсем другое – сдавать кровь из пальца. Ору было!!!
Второй день ознаменовался экстримом – роженица из соседней платы выпрыгнула в окно. Со второго этажа. Ей ребёнка принесли, она его покормила, вручила нянечке, дождалась, пока та ушла и выпрыгнула. Хорошо, что ноябрь выдался снежный, и она сиганула в сугроб, который дворник по счастливой случайности намёл именно под её окна. Ничего себе не поломала, отряхнулась и потопала обратно в приёмную, где её и скрутила охрана. Списали на послеродовой психоз, перевели в отдельную палату. Мы ходили по стеночке поглазеть на неё. Маленькая хрупкая девочка. 17 лет. Весит от силы 40 кило. Родила четырёхкилограммового пацана. Рост 55 см. Я бы тоже двинулась мозгами.
На третий день привезли жену какого-то африканского посла. Вообще-то они ехали в гости, но у неё неожиданно отошли воды, и до своей больницы они не доехали. Пока она рожала, не вовлечённый в процесс испуганный медперсонал сновал по отделению и сыпал тревожными вестями с полей: - рожает сидя - нет, рожает стоя - рожает на полу - никого к себе не подпускает, раскидала всех - акушерку обезвредила метким ударом а) пяткой в лоб б) локтем под дых в) многократно покусала.
Через три часа пришла счастливая весть – родила здорового мальчика. Под четыре кило. Волос длинный, немилосердно кучерявый. Роддом вздохнул с облегчением.
На четвёртый день все роженицы, а также отделение «на сохранение», игнорируя требования врачей, ходили любоваться женой африканского посла. Очень высокая и очень полная темнокожая женщина лежала в отдельной палате и выглядела вполне себе умиротворённо. Из-под одеяла кокетливо высовывалась ступня сорок пятого размера. Такой ступнёй любую акушерку можно вусмерть скопытить. Любую, но не нашу. Наша не сдавалась, активно лягалась в ответ и пыталась заползти под скрюченную в углу родильной женщину. Как под вражеский танк пёрла, с инструментами наперевес. Поэтому мы ходили сначала любоваться женой африканского посла, а потом Алевтиной Викторовной, акушеркой и человеком.
Алевтина Викторовна всем по секрету рассказывала, какая у жены африканского посла пися (как у всех, только шибко тёмная простигосподи) и демонстрировала огромный синяк на боку (чуть без селезёнки не оставила йопийомать).
На четвёртый день пришла врач и с претензией сообщила, что все дети теряют в весе, а мой набрал сто грамм!!
- Виданное ли это дело? - возмущалась врач. Я виновато мычала и разводила руками.
Потом, когда врач ушла, мы пошли смотреть на детей, чтобы на глаз определить, кто сколько потерял после рождения. Но были коварно завёрнуты завотделением.
- Ну что у вас за палата такая! - ругалась она нам вслед. - Все люди как люди, а этим неймётся!
- А что вы хотели от палаты номер шесть? - огрызнулась я.
- Нурсултанова, вы у меня допрыгаетесь! - рыкнула завотделением.
- Я Абгарян.
- Один xpен!
На пятый день мы выписались, и то, что нас ожидало за стенами роддома, все эти поносы и золотухи, несварение желудка и «ааааа, зубы идут», оказалось просто цывыточьками. Потому что однажды детки вырастают, и получается, что бессонные ночи – просто ерунда по сравнению с «мам, дай денег, мы с Олей хотим в кино сходить».
И тут я радостно умолкаю, чтобы никто не подумал, что я буду злобной свекровью. Отселю в отдельную квартиру, пусть живут, как хотят. Лишь бы я этого не видела.