не мое. Есть у меня друг Серега. Работал он водителем...
не мое.
Есть у меня друг Серега. Работал он водителем троллейбуса. А потом как-то раз решил стать предпринимателем и заработать миллион денег.
C первой частью замысла все оказалось в порядке, а вот вторая дала сбой.
Перешагнув порог некоторой финансовой успешности, Серега внезапно оказался должен своим партнерам и своей "крыше". Так бывает. Безуспешно попытавшись разрулить дела, он увязал все больше и больше. В конце концов, убедившись в том, что все обстоит очень плохо, Серега ударился в бега.
Голод, холод, ночевки на вокзалах, на каких попало хатах, постоянная мания преследования довели его до состояния полной паранойи. Завидев издалека ментовскую фуражку, Серега обливался потом, жывотный ужас еб@нутым цыпленком стучал его под ребра. Призрак федерального розыска висел над его плечом как черное облако, в клацанье мусорских ботинок по заплеванным полустанкам он слышал звон крючьев, которые затачивает Яма, владыка смерти.
В результате, когда его где-то в Поволжье брали мусора, он чуть не расплакался от радости, что мутный кошмар наконец-то материализовался во что-то понятное.
Со временем, когда тюремные затворы лязгнули за его спиной, он обнаружил, что тюрьма хоть и ад, но ад понятный и не очень сложно устроенный. Прибыв в лагерек, он откровенно заявил буграм, что в блатоперики не пойдет, отмотает срок по честнарю, в мужиках. Синепузые покривились, но до*бывать не стали. Общий режим все-таки, да и зона красная, как все челябинские.
Через пару лет, выйдя на свободу с чистой совестью и полным непониманием того, как это можно ухнуть в трюм ни за что, Серега обнаружил, что кроме крохотной хрущевки в пригороде у него нету них*%шечки. Как у латыша, х*й да душа. И справка об освобождении.
С этого момента, Серега буквально превратился в воплощение концепции self-made-man.
В упомянутом пригороде всегда царил п*здец. Три тюрьмы, несколько шахт и полно бывших зеков с устойчивыми понятиями о добре и зле. Поэтому Серега устроился работать в Челябинске, чтобы держаться от реальности, воспетой Михаилом Кругом, как можно дальше. Стал грузчиком на рынке. Через какое-то время ему дали на откуп кусок территории, на которой разрешили собирать в свою пользу банки и бутылки. Потом дали какой-то участок, на котором он убирал мусор, тухлые овощи, битые арбузы и прочее г0внище. Периодически он хмуро глядел перед собой, а на расспросы односложно отвечал, что русскому человеку очень тяжело бывает среди кучи азеров. Дал одному в еб@ло, тут же полсотни набежало. Ну и прочие банальности.
Помню, когда он со своим бывшим сокамерником по нашей просьбе ломал у нас дома стены, они постоянно шутили. Заложив очередной дверной проем наполовину и услышав чьи-то шаги, один из них обязательно высовывался наружу и вежливо спрашивал "Баланду брать будете?". После этого оба сидельца заливались чистым детским смехом.
Помню анекдот, который он украдкой рассказывал мне в то время. Украдкой, чтобы моя девушка не слышала, "потому что неприлично очень".
Откидывается дед с лагеря, бабка ему через неделю и говорит: "За*бал ты старый пень со своими рассказами про свои тюремные подвиги. Подумаешь, герой".
Он ее спрашивает: "Что, старая, хочешь узнать как оно?".
Она и отвечает: "Ну давай".
И пропала бабка. Неделю ее на огороде не видать, другую. А дед все сидит на завалинке и курит.
Соседи переполошились, вызвали участкового.
Тот спрашивает: "Слышь, дед, ты бабку-то свою не е@нул часом? Где она, показывай!".
Тот помялся-помялся, подходит к бане. Баня на амбарном замке, а в дверях решка пропилена. Он решку открывает, а оттуда похудевшая бабка со счастливым лицом высовывается и говорит: "Что? Дачка?".
Дед ей: "Х.ячка. Иванова! С вещами! На выход!".
Вот такой юморок. Я ржал. Моя любимая девушка грустно вздыхала и варила суп.
С рынка Серега приносил удивительные вкусности. То какую-то неизвестную миру колбасу из настоящего мяса, то какие-то корейские штуки, а как-то раз принес ох.ительную смесь пряностей. Моя девушка часть употребила для готовки, а часть убрала в шкаф, чтобы под рукой не путалась. И говорит, ничтоже сумняшеся:
- Сережа, я ту шняжку, что ты принес, в шкаф убрала. Вечером забери, пожалуйста.
Серега ее поблагодарил, а потом отвел меня в сторону и, дико краснея, сказал с характерной для сидельца дистиллированной вежливостью:
- Макс, скажи, пожалуйста, Олечке, чтобы она так не говорила вслух. Слово "шняга" по-нашему "х.й" означает.
Днем я частенько видел, как он толкает перед собой тяжеленную груженую доверху тележку, понукаемый каким-нибудь азиатом. Голова размером с крупный арбуз, пудовые кулаки, крайне недружелюбное выражение лица. Зимой он носит засраную форменную куртку с надписью "МУП какой-то рынок", летом - какую-то рванину, бывшую когда-то цивильной одеждой. Нынешним летом, в самое пекло он надел шорты такого вида, что полрынка заглядывало ему под замасленую футболку с вопросом: "Серега, а у тебя там вообще есть что-нибудь?". Серега ржал.
В одно из недавних воскресений он в который раз поразил меня формой своей одежды. Шел дождь, угрожавший с каждой минутой превратиться в мокрый снег. Несмотря на то, что в этот день Серега чисто выбрился и надел выцветшую, но чистую джинсовую куртку, на ногах его красовались летние резиновые сандалии, обутые поверх полосатых шерстяных носков.
Чавк. Чавк. Шли мы по мокрому асфальту. Чавк. Чавк. И по дороге Серега рассказывал мне о последнем приобретении - коллекционном подарочном DVD-боксе Пака Чхан-Ука, с его трилогей о мести. Копеечка к копеечке. Рванина. Резкие как понос корейцы. Вы@бистые азербайджанцы. Каторжный труд с утра до вечера. Короткий сон в строительном вагончике. Но дома приличная саунд-система, только лицензионные DVD и CD, большая коллекция книг. Потихоньку снова образовался свой бизнес. Серега продолжает уп.pн0 карабкаться по склону жизни вверх, подобно улитке, ползущей к вершине Фудзи. Он никогда не пьет. Но на свой день рожденья он припас гостям несколько бутылок коллекционного французского вина, а мне - разных английских элей. Откупоривая бутылку портвейна за семнадцать тысяч (!) рублей, Серега сказал "Подождите, давайте посмотрим, как он подышит".
А на через пару дней он радостно похвастался: "У меня еще одна работа появилась! Я там одно кафе мыть нанялся, сто пятьдесят рублей в день платят".
Копеечка к копеечке. По уши в грязи. Без малейшего намека на нормальную личную жизнь. Вверх. Каждый день вверх. Без выходных.
"Ура, с меня судимость сняли".
И снова на работу. Купил машину, сдал в аренду "зверькам". Начал подсчитывать стоимость нового кредита. Копеечка к копеечке. Чтобы нормально ходить, он каждый вечер ложится спиной на иппликатор Кузнецова.
И вот, в прошлое воскресенье, я его спрашиваю: "Что это ты, Серега, такой невеселый".
А он мне и отвечает: "Мне зарплату срезали на десять процентов.
Я оху.л. И спрашиваю - за что?!
И знаешь, что они мне ответили?! КРИЗИС!!! КРИЗИС, БЛ.ТЬ! Какой нах.й на продуктовом рынке кризис?! Я грузчик и дворник! А они мне б..ть про МЕЖДУНАРОДНЫЙ финансовый кризис!
Я смеялся до слез.