"Старика Хоттабыча" все читали, но не все,...
"Старика Хоттабыча" все читали, но не все, наверно, помнят, что он с другом Волькой успел побывать в Италии. Вставил там пистон местным капиталистам и между делом облагодетельствовал одного прогрессивного рыбака. Подарил ему два волшебных чемодана, в которых никогда не заканчивалась рыба. Почему рыбу нужно было хранить именно в чемоданах, бог весть, но рыбак ее продавал по дешевке и мог прокормить семью, не выходя в море. Правда, рыбу он продавал все равно капиталистам и тем способствовал их еще большему обогащению, тут у Лагина что-то недодумано.
Рассказала знакомая. Точнее, рассказывал ее муж, а Оля только кивала.
Когда ей было лет 11-12, ее родители, преподаватель вуза и учительница, задолбались строить коммунизм и решили перебраться в Америку. Тогда ехать в Америку было не то, что сейчас. Надо было получить вызов в Израиль от несуществующих родственников. Предъявить его почему-то в голландское посольство. Огрести положенное количество люлей от советской власти, включая увольнение всех членов семьи с работы и исключение из вузов. Просидеть пару-тройку лет в отказе, перебиваясь случайными заработками. Сдать государству квартиру. Заплатить за лишение гражданства. Выехать в Вену. В Вене подать прошение на американскую визу. И дожидаться ее почему-то в Италии.
Из школы детей отказников не исключали, но учиться тоже было мало веселого. Наш пионерский отряд идет в кино, а ты, Рубинчик, не пионерка, тебе пусть кино в Израиле показывают. Хотя Оля была пионерка не в пример иным прочим. Праведный советский ребенок, выросший на "Незнайке на Луне", стихах Михалкова и том же "Хоттабыче". Ехать в оплот империализма, где линчуют негров и безработные спят под мостами, для нее была трагедия. Она на коленях умоляла остававшихся в Союзе дядю и тетю взять ее к себе, но ничего не вышло. Пришлось ехать с родителями.
Итальянский городок Ладисполь, где жили в ожидании виз 90% беглецов из СССР, напоминал Содом и Гоморру во время Вавилонского столпотворения. Снять квартиру за деньги, сообразные с полученным пособием, не было никакой возможности. Нашим героям несказанно повезло: к ним, сидевшим посреди площади на чемоданах, подошел дяденька с золотым зубом, представился дядей Борей и сказал, что он тут уже полгода, снимает чудный домик в рыбацкой деревне дальше по побережью и ищет, с кем разделить жилье и квартплату.
Из деревушки было далековато добираться до Ладисполя и Рима, зато там жилье стоило разумные деньги, было тихо, красиво и можно было покупать у рыбаков вкуснейшую свежепойманную рыбу вдвое дешевле, чем в Ладисполе.
Чуть освоившись, Оля с родителями по дяди-Бориному совету отправились в Рим – посмотреть город и посетить гигантский рынок Американа, где тысячи бывших совков пытались продать итальянцам привезенные с собой товары. Спросом пользовались фотоаппараты, бинокли, мельхиор и почему-то пp#zeрв@тивы. Мне трудно представить себе, чтобы итальянцы использовали советские "изделия номер 2" по прямому назначению, наверно, нашли им другое применение, учитывая их прочность и невероятную дешевизну. Хотя кто их знает, католическая страна, может, у них и таких не было.
У Олиного папы тоже имелось в чемоданах кое-что на продажу, это был единственный способ привезти в Америку чуть больше, чем разрешенные к обмену 90 долларов.
Вернувшись поздно вечером в деревню, они не обнаружили никаких следов дяди Бори, а также своих вещей и только что полученного пособия. Сосед наконец получил визу и улетел в Америку, а перед отлетом спер и загнал перекупщикам все плохо лежавшее и хорошо лежавшее тоже, вплоть до сохшего во дворе белья. Оставил книги, зубные щетки и два пустых чемодана. Вообще у тамошней публики считалось чуть ли доблестью накануне отъезда кинуть лохов-новичков на сотню-другую долларов, но до прямых краж у своих никто не опускался. Да и сложно было бы это осуществить в перенаселенном Ладисполе, пустая деревня – другое дело.
Ситуация была не совсем из разряда "в войну украли хлебные карточки", до следующего пособия они бы перекантовались, а на пособие можно было кое-как существовать и в Италии, и в Америке. Но все равно, удар довольно сильный. Насквозь атеистическая советская интеллигенция почему-то очень падка на самую дешевую мистику. Джуна, телепатия, биоритмы и все такое прочее. Особенно в тяжелые жизненные моменты. Не была исключением и Олина мама. Есть, если знаете, такой способ гадания по книге. Берешь первую попавшуюся книгу, открываешь на случайной странице, читаешь случайную строчку и пытаешься ее истолковать как знамение судьбы. Вот мама и попросила Олю погадать.
Попался "Хоттабыч", та самая глава, которую я изложил в начале рассказа. "Он раскрыл чемоданы, и все увидели, что они доверху заполнены великолепной, отливающей серебряной и золотистой чешуей живой рыбой" - прочитала Оля звонким голосом.
- Да, - растерянно отозвалась мама. - Чемоданы он действительно раскрыл, не поспоришь. А вот рыба к чему?
Но тут вмешался молчавший до сих пор папа.
- Стало быть, чемоданы, - сказал он. - И рыба. Интересное сочетание.
Назавтра он занял денег, купил у рыбаков два чемодана свежего улова и повез на импровизированный рынок в Ладисполь. Товар ушел влет, в магазинах было дороже, да и совковая психология требовала покупать из-под полы у своих, а не у чужих и официально.
На другой день папа приобрел весы и подобие складного прилавка. За прилавок встала Олина мама, а папа с Олей подвозили ей свежую рыбу. Конечно, налогов они не платили, разрешений не получали, бизнес был насквозь незаконный, как и вся русская торговля в Ладисполе, и только потому выгодный. Но итальянская полиция давно махнула рукой на русский караван-сарай и только ждала, когда он наконец уберется с их территории.
Через полгода, получив визу, они летели в Чикаго уже с полными чемоданами. Причем доллары составляли настолько значительную часть груза, что хватило купить за наличные дом и открыть магазин русских деликатесов на Диване (чикагский аналог Брайтон-бич). Магазин работает и сейчас. А Олиного дядю, который остался в Союзе, убили в девяностые. Он-то никаким бизнесом не занимался, просто шел по улице, догнали и выстрелили в затылок. Наверно, спутали с кем-то.
Так что Оля теперь не очень жалеет, что уехала.