Пару лет назад, делал документальное кино про войну и...
Пару лет назад, делал документальное кино про войну и три дня снимал в Кремле роту почетного караула. Как она живет, как тренируется и охраняет пост номер один. Каждый час писали смену караула у Вечного Огня: сначала крупно ноги, через час - общий план, еще через час - крупно лица, еще через час - другой ракурс, еще через час... и так далее, ведь их же нельзя остановить и попросить пройтись для второго дубля. Одним словом обычная съемочная суета.
Замполит роты Олег – хороший мужик, в очередную смену караула, посмотрел на часы и вдруг говорит:
- Ты сейчас снимай не солдат, а публику, которая будет на них смотреть. Сними не пожалеешь.
Я удивился, но послушался и не пожалел - это оказался мудрый совет. Мы с оператором перелезли через ограждение, зашли за Вечный Огонь и начали снимать публику сквозь пламя по переднему плану.
Примаршировала новая смена, вдруг люди пооткрывали рты, как будто они увидели не солдат, а инопланетян... Я присмотрелся и правда караульные с разводящим шли не то что синхронно, а просто как роботы... и все какие-то неправдоподобно одинаковые. Пораженные зрители от удивления даже забывали их фотографировать.
Только потом я понял, что разводящий и двое караульных были тремя братьями близнецами. Внутри, за кремлевским забором все эти «киборги» превращались в обычных жизнерадостных мальчишек, даже не верилось, что это те же сверхлюди, которые стоят там, у Вечного Огня...
Рядом крутился мой четырехлетний сынок, он мерил фуражки и хватал всех за карабины, пытаясь примкнуть штык. Мы брали у солдат маленькие интервью: «Тяжело ли без движения стоять целый час?», «Что ты чувствуешь у вечного огня?», «Какие забавные или не очень случаи происходили на посту?» и т.д.
Каждый очень искренно говорил о себе. Рассказали, как однажды к огню поперлось пьяное мурло, не обращая внимания на окрики. В результате "мурло" получило от часового - отверстие штыком в области ягодицы, а часовой получил отпуск на родину, так что если кто не в курсе: эти ребята далеко не манекены в военной форме...
Я спросил пацанов: - А не трудно ли сдерживаться, когда публика пытается вас рассмешить? Смеяться-то нельзя...
Они наперебой стали рассказывать, какие иезуитские способы бывают у зрителей, лишь бы «расколоть» часового: и рожи корчат, и разные звуки издают, часто травят анекдоты, но стоишь, не подаешь виду, зато в караулке все ржут потом как подорванные. А на посту нет, такого быть не может... Как будто выключателем отключается способность смеяться.
Один парень рассказал, как однажды стоял на посту и тут его из толпы случайно увидела одноклассница, она была в Москве проездом. Кричит: «Ваня! Ваня! Это ты, или не ты!?» Часовой конечно и бровью не повел... Хорошо, что одноклассница догадалась дождаться до конца часа и пойти за караульными до дверей в стене. Парень отпросился, вышел и минут двадцать поболтал с девчонкой у ворот.
Мне понравилась эта история, и я попросил пересказать ее еще раз на камеру. Солдат согласился. Включилась камера, но парень впал в ступор (такое бывает). Единственное, что он смог заикаясь из себя выдавить: - Меня зовут Иван Иванович... эээ...
Все вокруг просто таки упали от смеха, думаю что товарищи его с тех пор только так и называют: Иван Иваныч.
Съемка закончилась, мы попрощались с ребятами и пошли с сыном прогуляться по Александровскому саду: поели мороженого, полюбовались на фонтаны. Напоследок сынок захотел еще разик посмотреть на смену караула и тогда уже поехать домой. Я посадил хлопца себе на шею и протиснулся сквозь публику поближе к самому ограждению. Еще семь минут и будет смена. Ждем.
Вдруг Сынок, сидя на моем загривке, показывает на часового рукой и громко говорит: - Папа! Папа! Смотри! А вот с ружьем Иван Иваныч!!! Через секунду часовые синхронно (а они все делают синхронно...) покраснели и стали медленно опускать головы на грудь пряча лица под фуражками, потом мелко затряслись... Видимо они переживали, что-то среднее между оргазмом и микро-инсультом...
Я быстро унес своего подстрекателя подальше.
Хорошие они все-таки ребята, с юмором. Не зря каждого из них отбирают одного из двух тысяч.