Дизентерия, эпизод первый - внутренний мир.
Пришла тут в мою голову робкая мысль – а давайте поговорим о прекрасном…
О дизентерии например.
Эта юмористическая болезнь, мало того, что осложняет жизнь радиусом передвижения, центром которого является WC, так она еще усугубляет ваше существование различными неприятными казусами, очень веселящими окружающих.
Это произошло в светлые дни моей юности, когда Ваш покорный слуга являлся курсантом Высшего… да неважно. Откуда пробралась эта подлая болезнь в наше «Старейшее – мудрейшее училище» - не ведаю. Но порезвилась она на славу. Да что там говорить, обделались будущие защитники Родины по полной, блин. Не все конечно, но порядочно. Не миновала сия участь и моего друга Серого. И надо же так случиться, что приняла эта болезнь у него форму не поддающуюся лечению в условиях нашей медсанчасти, и требовала немедленной госпитализации этого измученного беготнёй тела.
Тело было благополучно перевезено в госпиталь, снабжено родителями стопочкой чистых трусиков, и с сожалением уложено нянечкой на белоснежную простынь.
Для скромного юноши (папа – военный, мама – учитель) положение аховое, каждые полчаса подскакиваешь как заведённый, бежишь, расталкивая окружающих, а потом долго к себе принюхиваешься. Срам сплошной ей-богу.
Все бы ничего, ну таблетки килограммами, да и вроде дело на поправку идет.
Но.
Заходит как-то в палату врач. Задал пару ничего не значащих вопросов, посмотрел так задумчиво:
«А давайте-ка, дорогуша, в процедурную топайте».
У Серого неконтролируемый испуг по всей физии, «господи, да что же это, да зачем меня туда?»
Делать нефиг – пошел.
В процедурной его уже ждут. «Раздевайтесь, говорят, снизу, и на стол пожалуйста.» Серому от такого позора срочно захотелось, но, блин, нечем уже. Его вчера на жесткой диете держали, заранее готовили сволочи.
Дрожа белым телом и судорожно сжимая испуганные ягодицы, Серый полез на стол. Лег на спину. Врач удивленно посмотрел на тело. «Нет, голубчик, вы на четвереньки вставайте, так сказать к лесу передом к нам задом, не стесняйтесь короче».
От такого бесчинства Серый чуть не заплакал. Но полез мужественно. Растопырился. Дрожит. Краем глаза замечает шевеление, в районе многострадальной кормы. Мамадорогая! Врач заботливо так намазывает какой-то смазкой хромированную xpеновину – по виду трубку от пылесоса. Серый занервничал, почуял недоброе. Судорожно заблокировал все доступы внутрь, «Дохтур, к чему все это… мне уже лучше… оно не влезет!!!». «Да, что вы так боитесь голубчик, расслабьтесь, вы ничего не почувствуете»… «Больной! Да расслабьтесь вы вашу маму! Я все равно проникну!»
Слезы обиды брызнули из глаз. Он возвышался над столом живым дополнением к плакату «мойте руки перед едой», а сзади из него торчал жопоскоп.
«Пережить, вытерпеть унижение, только вытерпеть, - бормотало сознание – да я руки всегда… перед едой… мыть буду… да я хлоркой все посыпать буду вместо соли…»
Сзади завозился доктор, «Ага… так-так… понятненько…»
«Что там доктор?» - хрипит Серый. «Ничего-ничего, стойте спокойно не дёргайтесь». Голос доктора почему-то удалялся.
Измученных ягодиц коснулся ветерок. Кто-то открыл дверь. «Сюда пожалуйста, - бодрый голос врача-вредителя».
Серый не верит своим глазам – в процедурную заваливает толпа студенток Мединститута. «Вот тут у нас яркий пример дизентерии, подходите по одному к жопоскопу – смотрите внутрь».
Пол часа студентки по очереди приникали глазом к палке и осматривали Серого изнутри. Большего позора мальчик из интеллигентной Питерской семьи не испытывал никогда.
Автор: Владимир Усатов