Рассказал(а):

Татьяночка

В конце 80-х, то есть в самом разгаре перестройки,...

В конце 80-х, то есть в самом разгаре перестройки, большинство моих сверстников с головой окунулись в разного рода религиозные течения. Скажем, я тайком от родителей принял православие, прочитал Библию и стал ходить с крестиком, причем - навыпуск. Выглядел я тогда, как мне кажется, достаточно странно, ибо вместо молодежной какой-нибудь куртки носил отцовскую фуфайку горчичного цвета (а-ля-лесоповал) причем одежа сия была размеров на 8, нежели требовалось моему худосочному тельцу - полы ватника едва ли не касались земли. Вероятно, издалека я напоминал странного цвета колокол. С алюминиевым крестиком посередине. Еще одна стильная деталь – прицепленный к фуфайке здоровенный значок – покрытый лаком красный флаг с золоченой надписью «слава XXVI съезду КПСС!».
В без пяти минут свободной стране Латвия на такие аксессуары смотрели в основном косо, но да именно этого я и добивался. Непонятно, правда, зачем.
А вот мои приятели и сокурсники в большинстве своем прохристианских взглядов не разделяли: скажем, молодой человек по имени Костя считал себя буддистом (хотя, толком не зная что это и зачем, всю стипендию тратил на кришнаитскую литературу). С помощью этих симпатичных с виду книг Костя надеялся узнать Главное – его всерьез интересовала возможность путешествий в параллельные измерения.
Другой мой приятель Виталик исправно посещал лекции некоего Павла Мухортова – известного в то время контактера с внеземными цивилизациями и общепризнанного эксперта по НЛО. Лекции проводились в переоборудованном под планетарий крупнейшем православном храме страны (вот что творили проклятые коммуняки!), а попасть туда можно было лишь по великому блату. Народ стремился припасть к мудрости «внеземных цивилизаций» с каким-то необъяснимым рвением – Пугачева с Киркоровым могли бы позавидовать такой популярности. Лекция начиналась с ключевой фразы «…мы только что вернулись из экспедиции в точку «М» - инопланетяне просили передать...», после чего на аудиторию обрушивалась лавина жизненной мудрости и откровений – о том, как жить дальше, излечить все болезни, читать чужие мысли, обрести счастье, а заодно - и душевный покой.
Мухортов рассказывал и о возможности визитов в другие миры – естественно для избранных. А напоследок все адепты «тарелочной» религии разучивали молитву, ежедневное прочтение которой по идее должно было принести счастье, процветание и другие полезные бонусы. И поскольку Виталик очень хотел чтобы все в этой жизни сложилось у него как надо, он практически круглосуточно долдонил заветный текст себе под нос.
Почти двадцать лет прошло, а я все еще помню эти бессмертные строки: «дибеби-дибеби, акалия лакак, азажаж-чего-то-там-еще».
Как вы наверняка уже поняли, три человека с столь разными взглядами на духовность и прочие тонкие материи, просто не могли в конце концов не подраться. А случилось это летом, когда наша троица устроилась работать в ремонтно-строительный кооператив. Там мы занимались облагораживанием одного из микрорайонов Риги – укладывали дорожки из бетонных плит, делали отмостку у жилых домов, налаживали газоны и даже косили траву – тупыми до безобразия, но косами. Что характерно, за работу более чем прилично платили – порядка 60-70 рублей в день – сравните это с 30-рублевой стипендией среднего студента или нормальной зарплатой взрослого - рублей в 250.
Трудились мы не покладая рук, что не мешало нам однако непрерывно обсуждать вопросы Бытия с Житием.
В тот роковой день все началось с Костика. Вернее – с самосвала, вывалившего перед нами несколько тонн отборного чернозема. До конца дня нам предстояло равномерно раскидать землицу по территории будущего газона, разровнять ее, разрыхлить и засеять семенами травы.
Где-то после часа ударного труда Костя взгромоздился на вершину земляной кучи, отложил в сторону лопату и затянул не то проповедь, не то лекцию на околовосточные темы. Обстоятельно рассказав о многомерности Вселенной, наш коллега весьма вольно и с сокращениями процитировал избранные места из трактата «Дао-дэ-дзин», после чего вдруг перескочил на Ницше, проблему сверхчеловека, ну и далее (как и следовало ожидать) – про сверхчеловеческие возможности.
Выяснилось, что вот-вот Константину откроется Истина, после чего обретет он мудрость вкупе с неуязвимостью, и кожей-броней которую, я цитирую - не рассечь самурайским мечом (интересно, какому самураю пришло бы в голову рассекать чем бы то ни было латвийского студента в огромных очках?), а главное – молниеносную реакцию, позволяющую уворачиваться от неприятельских пуль.
Лекция о сверхвозможностях показалась нам сп.pн0й: Виталик справедливо заметил, что нет смысла с десяток лет уродоваться на тренировках, истязать себя медитациями и непонятно кем составленной литературой – ведь есть внеземной разум, преодолевший миллиарды световых лет дабы научить избранных землян уму-разуму, а заодно и предостеречь от глобальных и не очень неприятностей.
- Зачем уворачиваться от пуль? - справедливо заметил Виталик, - ведь можно заранее узнать от Них, где и когда тебя будет ждать опасность. И тупо туда не ходить.
После этого помитинговать потянуло и меня. Грозно размахивая перепачканной черноземом лопатой, я произнес пространную речь, не забывая при этом с болью и сочувствием заглядывать в глаза заблудших товарищей.
- Одумайтесь, - уговаривал я их, - не впадайте в еретичество и бесовщину! Искушают вас люди недобрые знаниями тайными, сулят утехи мирские, заманивают в силки нечестия и порока. Многого ли стоит умение уворачиваться от пуль, коль скоро благочестивому человеку в ладу с собой и миром живущему они и так не угрожают? Мыслей греховных разорвите плен и о душе своей задумайтесь!
Напоминаю, что проповедовал я в гигантской фуфайке, размахивая лопатой и притопывая ногами. А на солнце сверкал ярко-алый значок.
Накал идиотизма достиг апогея в момент, когда мы не в силах более сдерживать нахлынувшие эмоции, словно по команде бросились загреб@ть в лопаты чернозем и швырять его друг другу в рожу. При этом Костя, ни на секунду не забывая о своем сверхчеловеческом предназначении и действительно уворачивался (вернее – пытался) от летящих в него комьев земли. Лучше бы он этого не делал – его ужимки и увертки только способствовали попаданию грязи за шиворот и, что еще хуже – в зазор между очками и собственно глазными яблоками.
Минут через пять, когда мы запыхавшись опустили лопаты для короткой передышки, Виталик с изрядной долей ехидцы поинтересовался:
- Как же это ты, Костя, от пуль уворачиваться собирался, если вон – у тебя даже дырочки носа черные? И под очками – того-с – земля с камушками?
Костя обиделся и объяснил приключившийся конфуз плохой формой.
- Сейчас разомнусь и помедитирую, объяснил он, - и xpена лысого вы тогда в меня попадете!
Медитация выглядела примерно так: пока мы курили в сторонке, Костя взгромоздился на все ту же насыпь из чернозема, принял позу лотоса, и, сложив ладони в районе точки Дань-тянь, замер.
Медитация закончилась минуты через две. Встав и отряхнувшись от налипшей землицы Костя пояснил – мол, теперь, когда небесная и земная энергии сконцентрированы в его животе, он чувствует себя мудрее и проворнее – почти как гибрид леопарда и совы.
Лучше бы он этого не говорил – первая же порция чернозема, удачно запущенная в полет Виталиком, с глухим шлепком впечаталась в Костину физиономию. В продолжении эксперимента не было никакого смысла, ибо очки от удара отлетели не пойми куда, а со зрением –8 без оптики особо не поуворачиваешься – сколько ни медитируй.
Так или иначе, но вволю намахавшись лопатами мы ощутили необъяснимый покой и умиротворение – как будто все и всем уже доказано, Истина найдена и нет проблем на свете этом.
Впрочем, покой наш был недолог – на объект прибыл бригадир. Увидев практически нетронутую гору чернозема, он обозвал нас дебилами и пообещал снять с зарплаты по 10 рублей с носа – чтобы в другой раз работали, а не черт-те-чем занимались.
Тут-то материя, еще недавно вторичная, немедленно вылезла на первый план, отодвинув сознание куда-то на задворки – остаток дня мы ожесточенно махали шанцевым инструментом надеясь завоевать благосклонность бригадира и спасти уплывающую из рук «десятку». Работали молча – разговаривать как-то уже и не хотелось.