Петербург – Петушки

- Вот, что, мужики, - сказал Саша, едва мы налили по первой рюмке на загородной турбазе.
- А нам, что ли, уши закрыть? - обиделась Ленка.
- Можете слушать, - разрешил оратор, - так, вот… - Саша достал худосочную книжицу и помахал ею перед нашими лицами, - попрошу меня не перебивать!
С этого момента, собственно говоря, и началась настоящая история нашего знакомства.
В то время Саша работал в одной из петербургских газет и был, несомненно, перспективным журналистом. Мы случайно повстречались в коридорах издательства и быстро выяснили, что объединяют нас три общих страсти – рыбная ловля, любовь к алкоголю и чтению, так что дальнейшее общение мы уже продолжили за выпивкой на рыбалке.
У Саши существовала непростая методика культивирования собственного таланта, приносившая, по словам сведущих людей, изрядные хлопоты окружающим.
Еще до нашего знакомства, сочиняя бессмертные репортажи, Саша любил бродить босиком по деревенской росе. Однако, пригороды Питера - это вам не Ясная Поляна, и в одно недоброе утро, он провалился в заброшенную силосную яму, в которой просидел с вывихнутой лодыжкой до полудня, пока даже самые беспечные из его собутыльников не осознали, что Сашин мобильник замолк неспроста.
Позднее он медитировал на надувном матрасе, и течением его занесло в середину купающегося в реке колхозного стада. Бурёнки, стоявшие по шею в теплой воде, с интересом тянулись мокрыми носами к заезжему журналисту, а проснувшийся Саша, не имеющий опыта общения с животными крупнее хомячка, от безысходности принялся читать им собственные вирши. Разомлевшие коровы со слезами в глазах тупо сжевали зеленые борта матраса, и Саша чуть не утонул вместе с поникшим плавсредством посреди впечатлительных поклонниц.
Потом его слегка поколотили на ферме, куда он по недомыслию сунулся за сатисфакцией, потому, что у двух самых сентиментальных коров случилось несварение желудка, от того, что они съели обрывки матраса и фермерам пришлось раскошелиться на ветеринара.
В общем, к моменту нашего знакомства друзья стали с опаской относится к его чудачествам...
И вот сейчас Саша прочитал книжку Венедикта Ерофеева «Москва - Петушки» и со всей серьезностью проникся её содержанием:
- Венечка безусловно талантище, - вещал Саша в наполненную рюмку, - какая глубина мысли в этой фразе: «и немедленно выпил». Вы только вдумайтесь, за этими тремя словами целая жизнь, судьба великого писателя!
Мы вяло кивали головами, искренне недоумевая, что может быть «великого» в этой книге, за исключением озвученной фразы.
Вот тогда-то и достал Саша компоненты коктейля «Слеза комсомолки», названия которых он почерпнул из ерофеевского гимна алкоголизму:
- Раз Ерофеев это пил, а после творил шедевры, значит, напиток способствовал его гению.
- Ерофеев жил при социализме, выпей-ка лучше с нами водки, - говорили мы хором. Но Сашу было не унять:
- «Вы жалкие, ничтожные люди», - сыпал он цитатами, путаясь в авторах и жанрах, - этот напиток открывает чакры и прочищает космические каналы. Только через муки пития можно получить доступ к вселенской базе данных, - и Саша принялся за составление коктейля из прочитанной книжки.
- Ты где взял эту дрянь? - столпились вокруг него наши барышни.
- Масло вербены я купил в магазине.
- Нет, Саша, вот, это: «Лосьон для лица «Лаванда» содержит витамин С, натуральное лавандовое масло и 35% спирта», - зачитала Ленка, отпечатанное на этикетке, - «Очищает кожу, обладает антисептическими свойствами». Саша, зачем тебе чистая кожа?
- Это я у бабушки взял, у неё ещё много разных напитков осталось, - отвечал Саша, помешивая отраву сухой веточкой.
- А может быть лак для ногтей не нужно? – волновалась человеколюбивая Ленка.
- Я буду делать всё только по рецепту, - проявил Саша свою несговорчивость, - потому что космический канал моего таланта может не раскрыться, - и добавил с мутную жидкость зубной эликсир, - подай-ка мне лучше Кока-Колу.
- Колу это ты напрасно, - сказал молчавший до этого Олег, - хороший напиток испортишь.
Саша дрогнул лишь на секунду:
- В рецепте сказано развести лимонадом, - и он плеснул в пузырящуюся смесь коричневую Колу.
Потом Саша сделал так, как задумал - он налил в пластмассовый стаканчик зловонный раствор и немедленно выпил. Комсомолки мгновенно заплакали, и почти тотчас у Саши начали прочищаться каналы для связи с космосом.
Сначала у него заслезились глаза, потом бурным потоком заструились разноцветные сопли, а изо рта обильно выступила мыльная пена. Канал, остававшийся до поры не задействованным, Саша прочищал позднее, сидя на корточках в дальних кустах и до рассвета устанавливал связь с Марсом, оглашая окрестности звуками мантр.
- А ведь как символично получилось, - тяжело одолевая спазмы, говорил нам зеленоватый Саша следующим днем, - вон в тех кустах, он слабо взмахнул рукой, - растут такие синие цветочки - ирисы. Мы их в детстве называли «петушками» и делали из их листьев свистульки.
Он устало свесил больную голову, задумался, а потом с трудом добавил:
- Пожалуй, Кола на самом деле была лишней, - и, охваченный воспоминаниями, содрогнулся, резво подскочил и бросился в приветливые кусты, где росли синенькие петушки.
Кстати, это был последний год, когда на турбазе росли ирисы – следующей зимой их подморозило, растения высохли, пожелтели и больше никогда не цвели. По крайней мере, Саша ссылается именно на эту версию и утверждает, что он тут вовсе ни при чём.