Был недавно с приятелем в свежеоткрытом пивном...
Был недавно с приятелем в свежеоткрытом пивном ресторанчике. Всё очень мило, аутентично, официантки колоритные - молодушки в два обхвата. Поднакатившая публика охотно расстаётся со стереотипам анорексичной красоты и уделяет бездну внимания пышным телесам. И пиво неплохое. Тут же варят в сияющих латунных баках.
Но есть "но": "живая" музыка. Испитой клавишник под самограйку вместе со скрипачем гундит мелодии из советских кинофильмов. В перерывах скрипач, вооружившись полонезом Агинского, бродит между столиков. Старый, лысый, с трясущейся головой и румянцем на вечно шмыгающим носу; привидение местных ресторанов в галстуке бабочке. Играет он не то, чтобы фальшиво, но с ритмом не дружит и звукоизвлечение жалобное, "жмуровое". Тоска смертная. Подойдёт, пошмыгает носом, вопросительно в глаза заглянет, хочешь-не-хочешь, а рука сама к кошельку тянется. И всегда он такой был, сколько я себя помню. Он, пожалуй, во всех городских кабаках со своим полонезом отметился.
А через день смотрю я местные новости по телевизору. И показывают наш драматический театр. А на сцене этот скрипач в сопровождении камерного оркестра исполняет сложнейшие классические произведения. И оказывается, что он некий заслуженный деятель культуры, педагог и теоретик. Глаза у него горят, осанка гордая, лысина сверкает. И не лажает, что главное. Лихо так Моцарта шпарит, а вот когда до полонеза Агинского добрался, раздалось знакомое жалобное дребезжание. Кабак взял своё.