Я, вообще-то, интеллигентка только во втором поколении...
Я, вообще-то, интеллигентка только во втором поколении. Все мои родственники по отцовской и материнской линии живут в деревнях. Люди они хорошие, душевные, когда кабана режут, всегда шмат сала нам передают ну и осенью, само собой, мешок картошки. К нам в гости ездят, но не часто, и ненадолго. В общем, живем дружно.
В то злополучное утро, когда я мирно бюллетенила по поводу жесточайшего насморка (такого, что глаза красные и слезятся, а нос распух и напоминает рудиментарный хобот), в дверь ко мне позвонили. Родственники. Дядя Гриша, троюродный мамин брат, и его жена тетя Зина. Тетя заголосила прямо с порога, требуя немедленно звонить врачам, потому что у дяди Гриши гангрена. Полусонная и больная, я все же путем наводящих вопросов выяснила, в чем было дело.
А дело было так. Дядя Гриша по синьке (праздновал именины одного из своих кумовьев) вернувшись домой поздно ночью решил почему-то до#баться до коровы (по его версии – хотел ей сена на ночь задать). И корова наступила ему на ногу. Но поскольку общая анестезия от сивухи еще действовала, то особой боли дядя Гриша не испытал, спокойно доковылял до сарайчика и лег спать. А под утро нога его сильно заболела. Он разбудил тетю Зину и, путаясь в показаниях сбивчиво объяснил ей, что, мол, п%зд#ц, нога почернела и распухла, наверно надо ампутировать, пока гангрена не добралась до паха. Тетя Зина - баба решительная, вскочила на мотоцикл, посадила Гришу в коляску и помчалась по предрассветным полям в город, поскольку «ты ж знаешь нашего фершала… он же не просыхая пьет… а у вас в городе специалисты».
Позвонила я в регистратуру, узнала, что хирург уже принимает с восьми. И пошли мы все втроем в больницу.
Следует сказать, что больница находится через два дома от моего, проще доковылять, чем ехать.
Представляли наша троица в это солнечное утро собой достаточно живописное зрелище. Посредине, еле передвигая ногами, шел дядя Гриша. По сельским меркам он мужик ничего, пьет не больше остальных, все зубы есть, правда, два железных. Спереди. Одет Гриша был в то, в чем не раздеваясь ночевал в сарайчике. Лицом был небрит, отечен и хмур. Сильно вонял перегаром. Рядом, поддерживая его бережно под руку, шагала тетя Зина. Собиралась она впопыхах, о стиле одежды не особо заботясь. Была на ней не первой свежести футболка с надписью beer и изображением бокала с тем самым биром, джинсовая юбка, носки и мужские сандалии. В руках – авоська с позвякивающими банками – «поесть ему, паразиту, собрала домашнего, он же ж больничного и в рот не возьмет». С другой стороны шагала я, с опухшим красным носом, немытой головой, в спортивном костюме и шлепанцах на босу ногу.
И тут вдруг из-за угла дома с веселым лаем выскочила шоколадная такса, а за ней, с поводком в руке… правильно, Костя. Когда он увидел меня с утра в такой компании, то в глазах у него отразилось большое нечеловеческое ох$#ние и большое человеческое сострадание. Мне тогда показалось, что даже такса ох$#ла и, захлебнувшись лаем, привстала на задние лапки, чтоб получше нас рассмотреть. В этой звенящей тишине мы завернули за угол дома.
Ногу дяде Грише вылечили. Даже в больницу класть не стали – кости целы, просто ушиб. И вот нах$я, спрашивается, надо было его в город вести?