У журналиста, по моим наблюдениям, должен быть...
У журналиста, по моим наблюдениям, должен быть десяток душ, не меньше. Разве можно трижды перепродать и дважды заложить одну-единственную – это противоречит всем законам капитализма!
Не хочу огульно обвинять всю пишущую братию – есть там люди достойные и очень достойные, но чаще встречаются паразиты, а хуже всех молодёжь, желающая прославиться – эти продадут родную маму и ещё будут торговаться, напирая на жалость: «Ну добавьте пять тысяч – это же мама!»
Однажды к будущим врачам Тёме и Ярику заглянул в гости приятель, будущий хищник пера Владислав. Владислав был в меланхолии. Угостившись бутербродами, чаем и конфетами, Владик начал охать на манер раджи из «Золотой Антилопы»: однокурсник, сидящий к северу от него, снял хороший любительский фильм про московские клубы; однокурсник, сидящий к западу, тиснул в «Новую газету» острую статью и прославился; однокурсник, сидящий к востоку, ведёт популярный блог. А у него, Владика, совсем ничего нет. Сидит он на безрыбье и, как библейский Иов, посыпает голову пеплом.
Тёма, всегда неравнодушный к проблемам друзей, озабоченно спросил:
- Слушай, мы можем чем-то помочь?
- Да, на вас вся моя надежда, - печально ответил Владик. – Седьмой телеканал объявил конкурс – на лучший авторский репортаж. И я готовлю разоблачительный материал про российскую медицину. Может, подскажете, под кого из московских врачей «копать»? Наверняка ведь слышали что-нибудь стоящее, то есть страшное? Как нутро беременной всё время просит солёненького, так нутро журналиста непрестанно требует жареного – жутких фактов, скандальных откровений, вообще чего-нибудь шокирующего. Черчилль говорил, что журналист ищет «непричёсанную правду жизни». При Черчилле, может, оно так и было. Теперь журналист ищет правду лохматую, небритую, щербатую и зловонную, правду с подбитым глазом. Правду, при взгляде на которую зритель вскрикивает «О, Господи!» и опрокидывает на себя горячий бульон.
- Компроматик, значит, ищешь? – прищурился Тёма.
- Не «компроматик», а неудобную истину, - поправил Влад. – Да ладно вам, парни, колитесь! Вы только наводочку мне дайте, а дальше я сам. Обещаю в репортаже не врать и никого в асфальт не закатывать. Так, чуть-чуть погавкаю.
- Ну, кое-что мы знаем, да, Яр? – Тёма толкнул приятеля локтем. – Каждый по своей части. Я немного могу рассказать про стоматологов.
- А я – про хирургов. Старшекурсники и аспиранты много чего интересного рассказывают.
- Вот это дело! – обрадовался Владик.
Мигом он поднял с пола портфель, достал ручку с блокнотом, а сам портфель отодвинул в сторону.
– Начинайте. Я слушаю.
- Только обещай, что никто про нас не узнает. Дружба дружбой, а вылетать из универа совсем неохота.
- Слово журналиста! Никто не узнает, - пообещал Владик.
Тёма и Ярик исповедовались в чужих грехах где-то минут сорок. Рассказали про хирурга, который в Новый год оперировал навеселе, про анестезиолога, который разбавлял наркоз глюкозой, про стоматолога, который запломбировал два здоровых зуба и содрал с довольного клиента денюжку и про других недостойных эскулапов, запятнавших свои белые халаты несмываемым позором. Назвали даже пару фамилий, отчего Владик засиял, как начищенный рубль – ещё бы, настоящий жареный компромат!
Уходя, Владик долго благодарил, даже обнялся с Тёмой и Яром, даже обещал «как-нибудь» бесплатно покормить ребят в кафе – и был таков.
Где-то на месяц всё затихло. Начался второй семестр, парни потихоньку занимались своими медицинскими и романтическими делами.
Вдруг в один прекрасный день – кажется, это был понедельник – Ярика поймал в университетском коридоре Тёма и срочно предложил пойти в компьютерный класс. Яр спросил:
- Что случилось? На тебе лица нет.
- Увидишь, - загадочно ответил Тёма.
В компьютерном классе Тёма подвёл Ярика к включённому монитору, нацепил ему наушники и открыл Ютьюб. На Ютьюбе был вывешен видеоматериал молодого журналиста Владислава М. – нарезка из страшных медицинских кадров, где кого-то каждую минуту кромсали и пилили. В промежутках же между кромсанием и распилом на экране появлялись фигуры Тёмы и Ярика, снятые на скрытую камеру (правда, с замазанными лицами и скрипучими голосами), рассказывающие зрителям про ужасы московской медицины.
- У него, засранца, скрытая камера была в портфеле, ты понял?
- Дааааа… Вот как после этого верить журналистам?