В светлом коммунистическом прошлом я служил завлабом...
В светлом коммунистическом прошлом я служил завлабом в одном киевском козырном НИИ. Там и произошла эта реальная история, изменены только фамилии. Но участники себя узнают, а дамы, приятные во всех отношениях, а особенно - в инт%мных, - простят.
Как и подобает козырному НИИ, все - чин-чинарем: фасады из стекла и металла, а за ними научные подразделения, производственные мастерские, высокопрофессиональный коллектив, включающий кандидатов и докторов наук, лауреатов, стипендиатов Такиса и Сороса, и, естесссно, дам, приятных во всех отношениях, а особенно - в инт%мных.
Дамы, как умели, точнее - о, как умели!- скрашивали суровые будни научно-технического прогресса членов коллектива. А в мастерских под романтическим лозунгом "Ускорим соединение достижений науки с преимуществами социализма!", не очень-то рассчитывая на мифические преимущества социализма, кустарным образом, но реально гнали экспериментальные образцы, в которые воплощали достижения науки.
Институт был бессменным победителем отраслевого соцсоревнования, чему был обязан как десяткам высоких научно-производственных показателей, так и сказочному приему, который оказывали высоким гостям из Москвы. В программу приема входил не только показ научно-технических достижений (официальная часть), но, вестимо, и пьянки-обжираловки в банкетном зале фешенебельного ресторана (торжественная часть), и экскурсии по лучшим местам Киева, и выезды на природу (по сезону), и (вне сезона) - сауна с прости-Господи-грехи-наши-с-дамами-приятными-во-всех отношениях-но-особенно-в инт%мных (культурная программа).
Лобным местом хранения переходящего Красного Знамени «Победителя Всесоюзного соцсоревнования» служило установленное в мраморном вестибюле чудо краснодеревного искусства, где развернутое за стеклом Красное Знамя над мраморным бюстом Основателя встречало и провожало сотрудников, наполняя их сердца гордостью-в-законе за свой труд на благо Великой (1917-1991) Родины.
Но один год, к сожалению, решающий год пятилетки (то ли "Эффективности", то ли "Качества" - не суть) институт занял лишь второе место, лишившись Знамени. И из-за чего?
Как говорится - кстати, о птичках: виновником беды стал всеобщий любимец, попугай Аркаша. Он обитал в одной из производственных мастерских в подвале здания, несмотря на всю его красоту и величие - даже для этой породы попугаев. Однако о своей красоте он скромно умалчивал, а вот об интеллекте был очень высокого мнения, только и слышно - «Аркаша - умный!», «Аркаша - умный!» И для еще большего самовозвышения, как положено, он, унижал других, добавляя: «А - дурак!», «А - ба-а-льшой дурак!», «е..нный дурак!», после чего разражался демоническим смехом. Причем в качестве он мог подцепить любое имя или фамилию. И сотрудники даже получали удовольствие, когда Аркаша прорекал, что такой-то коллега - ба-а-льшой и е..нный дурак, особенно, если тот был повыше рангом.
И вот институт в конце балансового года в торжественно-тревожном ожидании очередного Высокого гостя. В этот раз - замминистра, назовем его Хомяков. Эдакий вальяжный московский барин, Бонза с необыкновенным самомнением, внушенным как доверенным Партией Креслом, так и многолетним подхалимажем подчиненых. Естесссно, администрация не жалеет денег на шампунь для помывки здания и прилегающих улиц, закупку напитков и закусок, а местком - на одежду и косметику дамам, приятным во всех отношениях, а особенно - в инт%мных... В общем, делается все, чтобы не ударить лицом в грязь перед Высоким Гостем.
За день до приезда - генеральная репетиция достижений, и, наконец, последний штрих: директор института Петренко со свитой делает заключительный контрольный обход. В конце обхода, уже в подвале, в мастерской, где обитал Аркаша, кто-то пошутил: «Мы и Аркашу накормили и помыли, чтоб не стыдно показать Хомякову.»
Тут директор спохватился:
- Е. вашу мать! Да уберите его, куда подальше! В тупичок - к конструкторам, туда мы с Хомяковым точно не зайдем.. А то еще брякнет - «Хомяков - дурак!», да все остальное, и мы потом не оберемся - этот большой и е..нный дурак такой обидчивый!
На следующий день приехал Высокий Гость со свитой. На вокзале Их Превосходительсво с их Благородиями встретил директор со свитой своей, а дамы, приятные во всех отношениях, особенно - в инт%мных, вручили цветы...
И дальше все - чин-чинарем. Но когда спустились в мастерские, после успешной демонстрации приборов, Хомяков вдруг возжелал увидеть техдокументацию на них, посулив содействие промышленному внедрению. И вся камарилья отправилась в непредусмотренную маршрутом комнатенку конструкторов, где постоянно хранилась упомянутая документация и временно - клетка с Аркашей.
Когда все туда набились, директор представил ведущего конструктора Хомякову, а Хомякова - тому, и они познакомились:
- Хомяков.
- Шпильман.
И в воздухе сразу запахло бедой. Сначала подумалось - из-за, скажем так, не совсем славянской фамилии ведущего конструктора. Но интуирующий директор показал глазами на птицу - убрать! Ученый секретарь института, на лету схватывающий желания начальства (потому и секретарь, да не простой - Ученый!), ухватился было за клетку. Но его остановил Хомяков.
Оказалось, ничто человеческое ему не чуждо не только в банкетном зале, на природе, сауне, в приятных дамах. Ему понравился и попугай: красивый! Он попугаю - тоже: умный!
Хомяков решил пообщаться с птичкой и спросил:
- А что он умеет говорить?
Аркаша не заставил себя долго ждать, и в гробовой тишине - все затаили дыхание - грянуло:
- Аркаша - умный! А Хомяков - дурак! Е..нный дурак! Аркаша - умный! А Хомяков - ба-а-льшой дурак! Е..нный дурак! Е..нный дурак! Е..нный дурак!
Громко и внятно повторив это несколько раз, видно, довольный собой, он залился демоническим смехом...
Немая сцена, как в финале «Ревизора».
Естессно, Хомяков жутко обиделся, надулся... Бледный директор Петренко, едва не на коленях, попытался объяснить, что это специфика мерзкой птицы, из-за чего прежние владельцы ее избили и выбросили на улицу, где сердобольная вахтерша тетя Маня подобрала и выходила эту, ну, сами видите какую, неблагодарную тварь! Он, директор, давно требовал убрать эту порхатую дрянь из института, но, знаете, пожелания гегемона - рабочего класса... самая сильная партячейка парторганизации (вестимо, рабочих просто заталкивали в ряды - для роста рядов парторганизации, ограниченных разнарядкой райкома на паршивую научную интеллигенцию).
В общем, Хомяков несколько смягчился и дал шанс бедному директору.
- Ладно, если он у вас такой подлый, пусть скажет то же самое про вас.
И принялся учить попугая:
- А ну, Аркаша, умница, давай: «Петренко - дурак!, Петренко - большой дурак! Хам! Е..нный дурак! М$дак! Идиот! Не институт - бардак!»...
А попугай - ни в какую, гнет свою линию:
- Аркаша - умный! А Хомяков - дурак! Е..нный дурак! Аркаша - умный! А Хомяков - ба-а-льшой дурак! Е..нный дурак! Е..нный дурак! Е..нный дурак! И заливаетя демоническим смехом...
В общем, Хомяков, пунцовый от негодования, выскочил, так и не взглянув на техдокументацию. Но позже скандал вроде замяли. Пьянка-обжираловка в банкетном зале фешенебельного ресторана, экскурсии по лучшим местам Киева, сауна с прости-Господи-грехи-наши-с-дамами-приятными-во-всех отношениях-но-особенно-в-инт%мных, улестили Хомякова.
При отъезде он благодарил за науку, службу, хороший прием. Сдержанно расцеловался с директором, не сдержанно - с приятными дамами, вручившими прощальные букеты цветов. Намекнул, что все забыл и простил. Помахал ручкой - и укатил в Белокаменную.
На самом же деле, может, и простил. Но не забыл: именно в этом, решающем году пятилетки (то ли «Эффективности», то ли «Качества» - не суть важно) институт занял лишь второе место и остался без знамени.
Когда на следующий день после сообщения из Москвы об итогах соцсоревнования сотрудники пришли на работу, в чуде краснодеревного искусства, на месте Красного Знамени, какая-то сволочь водрузила клетку с попугаем, и он громогласно вещал на весь мраморный вестибюль:
- Аркаша - умный! А Петренко - дурак, Петренко - б-а-а-льшой дурак! Хам! Е..нный дурак! М$дак! Идиот! Не институт - бардак!...
И заливался демоническим смехом.
Автор: Алик, орнитолог