Они шли по спящему городу, два друга неразлей-вода,...
Они шли по спящему городу, два друга неразлей-вода, Сашка и Лешка. Шли, уперевшись друг в друга плечами, являя своими телами конструкцию, со стороны похожую на крышу домика. Шли, сопя и пытаясь напевать какую-то песню о море. Мотив не угадывался. Курсантские фуражки были лихо задвинуты на затылок, чудом зацепившись козырьками за вихрастые макушки. Шли тяжело. Теплая водка, запитая пивом душным летним вечером, учитывая, что в организме она встретилась с попавшим туда чуть ранее дешевым портвейном, отбила напрочь почти все рефлексы, и врожденные и приобретенные.
Но настоящий моряк, да еще будущий полярник, никогда не позволит себе роскошь отключиться в канаве, настоящий моряк имеет для таких случаев автопилот. Автопилоты вели эти тела к теплым койкам общежития тогда еще ЛВИМУ, или, попросту, «макаровки». Пройти еще надо было ни много, ни мало - пол Васильевского острова.
- Табань, - сказал вдруг Сашка, с трудом принял вертикальное положение и остановился.
Лешка, внезапно оказавшись без дружеской поддержки, по инерции пролетел некоторое расстояние по сложной дугообразной траектории, ушел головой в кусты и засопел там, пытаясь включить задний ход. Удавалось плохо, даже можно сказать, никак не удавалось. Сашка, будучи более крепким на выпивку, выволок корешка из зарослей и нахлобучил ему фуражку козырьком на ухо.
- Слышь, - сказал он, - какого хр#на мы потащимся в общагу, у меня в этом доме баба живет, - и ткнул чумазым пальцем в темные окна квартиры на пятом этаже.
Лешка, потоптавшись на месте, в несколько приемов повернулся в сторону дома, вскинул голову, уронив с нее фуражку, и попытался сконцентрировать блуждающий взгляд на том месте, куда указывал товарищ. Сашка поднял фуражку друга и напялил ему на голову козырьком назад.
- Заночуем здесь, понял?
Лешка опять в несколько приемов повернулся к товарищу и, икнув, сказал:
- Ага…
Потом подумал и икнул еще раз, преданно глядя повлажневшими от счастья глазами.
- Пошли, - коротко бросил Сашка, и походкой канатоходца, пытающегося удержать равновесие, направился к подъезду, подошел к нему, остановился, почему-то сделал несколько судорожных приставных шагов в сторону, ухватился за водосточную трубу и… полез по ней вверх.
Лешка, во всем доверявший товарищу, пополз по трубе следом. Почти на уровне третьего этажа секция водосточной трубы, по которой в этот момент карабкался Лешка, выпала и тот полетел в обнимку с ней вниз, громко грохоча жестью обо все выступающие части дома, и, приземлившись на клумбе, мгновенно отключился.
Сашка оказался отрезанным снизу, и, несмотря на возникшие сомнения в слегка протрезвевшем от увиденного мозгу, мог продолжать двигаться теперь только вверх.
В это время в ближайшем к нему открытому настежь окне появляется на шум заспанная и помятая физиономия немолодой тетки. Увидев в метре от себя пыхтящего мужика, судорожно цепляющегося за трубу и источающего волны перегара, тетка хватает с подоконника горшок с цветком и с воплем: «Воры!» швыряет его в Сашку. Тот, каким-то чудом перехватив летящий ему прямо в репу этот немалых размеров предмет, с криком: «Ты чо, дура, делаешь!» почти без замаха отправляет его обратно.
Грохот, крики, звон разбитого стекла, от неожиданности Сашка не удерживается на трубе и летит вниз, прямо на своего друга, лежащего в отключке на клумбе, все еще в обнимку с трубой.
О том, как они уходили от погони, как добирались до общаги и пробирались мимо дежурного офицера, можно еще долго рассказывать, но я удержусь от этого захватывающего повествования. Расскажу только, что получивший наибольшие повреждения Леха долго страдал, спать он мог только на идеально ровной поверхности, а так как обычная панцирная койка таковой не являлась, напихав под матрац досок. Когда садился, уморительно топтался, отклячив зад и держа спину в неестественно прямом положении. За все это и получил прозвище «Ровный», которая приклеилась к нему надолго.
Автор: Vic