Однажды меня спросят: познал ли ты истину? Не знаю...
Однажды меня спросят: познал ли ты истину? Не знаю что я отвечу в будущем. В данный момент истина от меня скрыта. Хотя однажды правильные духовные практики и невозможность согрешить чуть было не закинули меня на гребень волны, что возвышается над океаном страстей и сомнений. Дело было так.
Наступил новый, 2014 год. Как всегда в такое время я строил догадки о своем чукотско-финском происхождении, ибо такой бодун не должно испытывать потомкам славян. Я разрабатывал новые, правильные системы опохмела, но раз за разом терпел неудачу. Наконец, у меня закончились деньги и к 4му января я был способен удерживать равновесие более 5 секунд в статичном положении. Подышав для проверки на котика, и не обнаружив у него обычных рвотных спазмов, я принял волевое решение сходить за деньгами. Шутки шутками, а без денег грустно. Обзвонив ряд «товарищей», часть денег которых, по моему скромному разумению принадлежали мне на законном основании исходя из договора на оказания разного рода услуг… я выбрал самого трезвого и отправился в поход. «Товарищ» был пьян, жаден, но денег мне дал. Предо мной вновь открывались неизведанные горизонты порока и несдержанности. Цыгане размахивали цветастыми юбками, медведи обиженно ревели из намордников.
Жесточайшим волевым усилием я отправил себя домой, предварительно слегка на#бав. Я пообещал себе порцию алкоголя, но уже у дома. Зайдя в магазин я взял бутылку червивки (настойка, например, рябина на коньяке), я же не расшифровывал какого именно алкоголя я куплю организму. Так же я купил что-то покушать. Чем-то покушать в тот раз оказался пластиковый контейнер с салатом по имени «Селедка под шубой». Это был даже не промах, это был стратегический провал.
Сейчас уже разработано правило четырех П, а тогда теория, которой должно идти впереди практики и, в случае порочного развития последней, говорить свое принципиальное "нет", была слаба и несовершенна. Правило четырех П гласит: понюхай, попробуй, плюнь и пошли на х$й того, кто выскажется в духе: да лаааадно, ешь, не отравишься… В тот раз жадность и глупость победили разум и осторожность. Если вышеупомянутой жадности и суждено когда-нибудь сгубить фраера, то в тот раз она была очень близка к своей неоднозначной цели. Но что уж теперь, с болью в сердце я констатирую факт: салат с чудесным названием «Сельд под шубой» был съеден.
На следующее утро я обнаружил странное, волнующее ощущение, но не придал ему никакого значения. Покурил, попил кофе, помылся и уже было собрался выдвигаться на встречу грядущему веселью, как вдруг вспомнил что забыл пок@к@ть.
Здесь стоит отвлечься. Дорогой читатель, позволь извиниться и предупредить тебя. В дальнейшем повествовании сюжетная линия будет неоднократно касаться г@вна и многого связанного с ним. Не в угоду яповским вкусам, а правдивости ради я буду вынужден неоднократно касаться этой табуированной темы. Хотя с другой стороны, послушай… красота Джаконды, с#ксэпил рубенсовских дам, размеры пыcуна у античных гераклов… все это очень условно и временно. Г@вно же вечно! Гадили и будут гадить все! Сравнивать предательство Брута и предательство кишечника у невесты на сельской свадьбе нельзя. Еще не известно что подлее и трагичней. Так не стоит ли более детально рассмотреть этот вопрос… но я ни к чему не призываю, продолжим.
Я забыл пок@к@ть. Сняв куртку, я отправился в туалет. Спустя минут 15 я начал догадываться, что за странное ощущение преследовало меня всё утро. Спустя еще 15 минут я внес коррективы в планы. Не буду расписывать подробно процесс осознания всех масштабов случившегося, скажу лишь одно: мне не суждено было выйти из дома в тот день. Забегая вперед, скажу, что в следующий тоже.
То есть как было: совершив акт д#фекации, произведя необходимые процедуры с туалетной бумагой, помыв руки, надев куртку, я подхожу к двери, снимаю куртку возвращаюсь к унитазу. Бачок наполняться не успел. Один раз я даже дошел до лифта, за что чуть было жестоко не поплатился, добежав до унитаза, я решил начать ежедневные тренировки скоростного открывания двери ключом.
К вечеру необходимость вставать с унитаза отпала. Я грустно ждал когда во мне иссякнет месторождение г@вна. Но оно было неисчерпаемым. Я утешал себя тем, что ничто не вечно под луною, и все когда-то закончится, но сам себе не верил. Сидя на унитазе я придумывал хитроумную систему ремней для закрепления пилота относительно седалища, я разрабатывал концепцию переносного унитаза и унитаза быстрого реагирования. Я даже название ему придумал: «Понос М» Почему М не знаю.
На следующий день я закончил с инженерными потугами и принялся за классификацию процесса испражнения. Мной были открыты такие виды, как понос обычный, ложный обычный понос. Секущий понос. Струйный прерывистый, горошком, понос из-под выперда. Параллельный понос, понос во время запора, жгучий понос и проч. У меня даже были свои любимцы.
Унитаз не отпускал меня. Эта была психологическая зависимость. Я не мог жить без унитаза, унитаз же объективно во мне не нуждался. Это большое, чистое чувство не давало ничего, но забирало все.
Я чувствовал себя одной большой ж@пой. У ж@пы не было мыслей, у ж@пы была необходимость. Тибетские старцы - обоср@нные котята по сравнению с человеком, который четыре дня просидел на унитазе. Мне открывались такие горизонты, до которых монахам-отшельникам ср@ть и ср@ть. Алмазным гвоздем поноса я пронизывал всю наносную суть бытия с ее чаяниями и надеждами. Страсть и прелесть боле не смущали мой разум. Я точно знал, что делать должно и физически не мог совершить того, что делать нельзя. Я больше не был песчинкой в мире пылесосов. Гранитной твердости уверенность в истинности ярким лучом света выхватывала из цепкой тьмы греха единственно верный путь. Карма г@вна. Я больше не был собой.
Мне кажется, что проведи еще один, 5й день на унитазе - и я бы постиг истину. Но я смалодушничал. Трясущейся рукой я набрал 03.
Не дано понять бездушным медикам духовных мытарств одинокого адепта школы жидкого стула. Они погрузили меня в газель и увезли в больницу. Суровая женщина в белом халате выдала мне пакет, когда я сообщил ей коварстве своего кишечника. Я шутки не понял и мужественно сжал булки. Так, с пакетом в руке и крепко сжатыми булками, я и прибыл в славную 12 инфекционную больницу в отделение для заср@нцев, где в течении последующей недели было сделано все, что бы навсегда закрыть путь к просветлению.
Началось все с того, что меня проводили к доктору. Девушка лет 30 (и то, только потому, что раньше ее в доктора никто бы не пустил, медики страсть как долго учатся), правильный овал лица, чистая бархатная кожа, красные пухлые губы… немного склонна к полноте, но это ее сгубит не скоро. Немногочисленные украшения на красивых тонких пальцах, аккуратные часы на изящном запястье. Красивая улыбка, ровные русые волосы, большие серые глаза. Внутри меня шевельнулся почти поверженный грех похоти. Только крепко сжатые булки не дали мне впасть в него окончательно.
- Фамилия, имя, отчество? - начала она мягким грудным голосом.
Я сглотнул слюну, крепче сжал булки и назвал.
- Когда последний раз был стул? - продолжала она не меняя мягкости и грудности голоса.
Я запнулся. Я был не готов. Я не хочу быть готовым к такому никогда!
- Когда и какого цвета был стул? – повторила и расширила вопрос девушка в белом халате с грудным голосом.
Я молчал и смотрел ей в глаза. Оба конца моего пищевода были сомкнуты изо всех сил. Доктор улыбнулась, решив меня подбодрить, и я окончательно погиб.
- Как вас зовут? - Сиплым голосом, разомкнув верхнюю дырку своего пищевода спросил я.
- Мария Степановна.
- Заранее прошу простить мою фамильярность, Маша. Я думаю, что не открою большой тайны, если скажу, что Вы очаровательны. Боюсь мне сложно обсуждать с Вами частоту и цвет моего стула.
Машенька развеселилась и обратилась ко мне по имени отчеству:
- Андрей Сергеевич, - ее голос резонировал с самыми чистыми и светлыми струнами моей души, дрожь шла по организму и опасно билась о сомкнутый сф%нктер @нуса. Но мне же нужно поставить предварительный диагноз и сделать назначения. Когда Вы последний раз к@к@ли?
Вот как мне объяснить этой красивой сволочи, что последний раз к@к@ть я начал 4 дня назад?
- Перед приездом скорой, - выдавил я из себя.
- А какого цвета и консистенции был стул?
- Стул был цветом г@вна и консистенции поноса! - Не выдержал я. Не знакомить же ее с теоретическими изысканиями сделанными мною.
- Коричневый?
- Коричневый.
- А может желтоватый?
- А может желтоватый.
Я сидел и обсуждал с красивой женщиной цвет своего поноса. Я был счастлив, б^&дь!
- Андрей Сергеевич! - Возмутилась Мария Степановна. Мне надо точно…
- Машенька, - не выдержал я, - мой понос сначала был просто коричневым, с течением времени он светлел, приобретая нежные пастельные тона. Крайний раз из- под крышки унитаза на меня смотрела смесь желтого, светло-коричневого с вкраплениями нежно салатовой зеленцы… Под конец понос был секущим, временно приобретающий признаки поноса "слюна дикобраза".
- Чего?
- Ничего, жидкий, водянистый.
Машенька удовлетворенно застрочила в истории болезни, а меня было не остановить:
- Мария, дочь счастливого Степана, могу ли я предложить Вам свою компанию кофе и кальян, скажем, завтра вечером?
Маша подняла на меня свои глазищи, облизнула острым кончиком языка пухлые губы и молвила:
- Нет, Андрюша, кофе Вам еще долго не стоит пить.
Вопрос был исчерпан.
- Однако, - продолжала доктор, - у меня для Вас кое–что есть.
Я возликовал. В предвкушении визитки с контактами я подался вперед. Маша встала, открыла шкаф, достала и протянула мне горшок. Горшок. Меня окатило чувство дежавю…
Когда-то, «после охоты на кенгуру» мне предстояла операция на нижних конечностях. День и время были назначены, я договорился с врачом и свалил домой. В урочный день, помытый, побритый, с запасами пищи и прочего я прибыл в больницу с раннего утра. Естественно перед операцией ничего не пил и не ел еще с вечера.
И вот захожу я в отделение, время половина седьмого. Сквозь тюль на окнах протиснулись лучики раннего летнего солнышка. И в этих лучиках… стоит она. Я бы обомлел, если бы просто не ох.ел. Невесомая, хрупкая изящная фигура, аккуратная головка в обрамлении прозрачно-золотых волос. Так выглядят феи. Воплощение хрупкости изящества и гармонии. Она не могла быть мед сестрой, но она ей была и поливала цветы.
Придя в себя я поздоровался, зашел в палату достал огромную шоколадку и отправился знакомиться. Концепция была такова: я страдаю, и страшно боюсь операции, мне грустно, одиноко и нельзя кушать. Но если бы великодушная медсестра согласилась бы попить кофе с шоколадкой, скрасив предоперационные минуты ожидания…
Медсестра прописала мне болты и отказалась от шоколадки. Я вернулся в палату и грустно закурил в окно. Минут через 10 зашла медсестра, погрозила мне пальчиком и поманила за собой. Я схватил шоколадку и не скрывая улыбки отправился вслед за пределом грез с аккуратненькой, упругой, немного виляющей попой. Она прошла мимо поста, в сторону комнатушки, где спят и всяко харчуются медсестры. Я был счастлив. Но она прошла и мимо комнатушки. Было странно: я все понимаю и только за, но у меня тут операция все таки… Короче она привела меня клизменную…
В этот раз я не был так сильно обескуражен и выведен из строя. Случай с нимфой и клизменной подготовил меня. На протянутый горшок я ответил резким отказом и заявил, что не буду гадить в присутствии дам, не так воспитан и, вообще с младых когтей приучен к унитазу! Маша не стала настаивать. Спрятала горшок и отправила меня непосредственно в отделение, где меня всячески лечили таблетками, пытались отравить с помощью хлора, прививали нелюбовь к мед персоналу и под конец выписали.
Но это совсем другая история.