Из русского архива 1). Некогда одна бедная вдова...
Из русского архива
1). Некогда одна бедная вдова заслуженного чиновника долгое время ходила в Сенат с прошением о пансионе за службу ее мужа, но ей отказывали известной поговоркой: "Приди, матушка, завтра". Наконец она прибегнула к Балакиреву (прим. служил при Петре I), и тот взялся ей помочь.
На другой день, нарядив ее в черное платье и налепив на оное бумажные билетцы с надписью "приди завтра", в сем наряде поставил ее в проходе, где должно проходить государю.
И вот приезжает Петр Великий, всходит на крыльцо, видит сию женщину, спрашивает: "Что это значит?"
Балакирев отвечал: "Завтра узнаешь, Алексеевич, об этом!"
"Сей час хочу!" - вскричал Петр.
"Да ведь мало ли мы хотим, да не все так делается, а ты взойди прежде в присутствие и спроси секретаря; коли он не скажет тебе "завтра", как ты тотчас же узнаешь, что это значит".
Петр, сметив сие дело, взошел в Сенат и грозно спросил секретаря: "Об, чем просит та женщина?"
Тот побледнел и сознался, что она давно уже ходит, но что не было времени доложить Вашему Величеству. Петр приказал, чтобы тотчас исполнили ее просьбу, и долго после сего не было слышно "приди завтра".
2). В одном обществе очень пригоженькая девица сказала Кульковскому (прим. Шут императрицы Анны Иоанновны):
- Кажется, я вас где-то видела.
- Как же, сударыня! - отвечал Кульковский, - я там весьма часто бываю.
3). Старик Кульковский, уже незадолго до кончины, пришел однажды рано утром к одной из молодых и очень пригожих оперных певиц. Узнав о приходе Кульковского, она поспешила встать с постели, накинуть пеньюар и выйти к нему.
- Вы видите, - сказала она, - для вас встают с постели.
- Да, - отвечал Кульковский вздыхая, - но уже не для меня делают противное.
4). Однажды, на большом обеде, где находился и отец Сумарокова, его сын Александр Петрович (прим. драматург, баснописец) громко спросил присутствующих:
- Что тяжелее, ум или глупость?
Ему отвечали:
- Конечно, глупость тяжелее.
- Вот, вероятно, оттого батюшку и возят цугом в шесть лошадей, а меня парой. (Прим. Отец Сумарокова был бригадир, чин, дававший право ездить в шесть лошадей; штаб-офицеры ездили четверкой с форейтором, а обер-офицеры парой. Сумароков был еще обер-офицером.)
5). В 1789 и 1790 годах адмирал (В.Я.) Чичагов одержал блистательные победы над Шведским флотом, которым командовал сначала герцог Зюдерманландский, а потом сам шведский король Густав Третий. Старый адмирал был осыпан милостями российской императрицы Екатерины. При первом после того приезде Чичагова в Петербург императрица приняла его милостиво и изъявила желание, чтобы он рассказал ей о своих походах. Для этого она пригласила его к себе на следующее утро. Государыню предупреждали, что адмирал почти не бывал в хороших обществах, иногда употребляет неприличные выражения и может не угодить ей своим рассказом. Но императрица осталась при своем желании.
На другое утро явился Чичагов. Государыня приняла его в своем кабинете и, посадив против себя, вежливо сказала, что готова слушать.
Старик начал... Не привыкнув говорить в присутствии императрицы, он робел, но чем дальше входил в рассказ, тем больше оживлялся и наконец пришел в такую восторженность, что кричал, махал руками и горячился, как бы при разговоре с равным себе. Описав решительную битву и дойдя до того, когда неприятельский флот обратился в полное бегство, адмирал все забыл, ругал трусов-шведов, причем употреблял такие слова, которые можно слышать только в толпе черного народа. "Я их... я их..." - кричал адмирал.
Вдруг старик опомнился, в ужасе вскочил с кресел, повалился перед императрицей...
- Виноват, матушка, Ваше императорское Величество...
- Ничего, - кротко сказала императрица, не дав заметить, что поняла непристойные выражения, - ничего, Василий Яковлевич, продолжайте; я ваших морских терминов не разумею.
Она так простодушно говорила это, что старик от души поверил, опять сел и докончил рассказ.
Императрица отпустила его с чрезвычайным благоволением.