Живу я на американском западном побережье, но свою...
Живу я на американском западном побережье, но свою "Керосинку" Моск. Инст. Нефтехимической и Газовой Промышленности (так он тогда назывался) помню и люблю тепло и искренне.
Дело было, я так думаю, году в 1988, второй курс, высшая математика и к ней в придачу высшая мера наказания - Вениамин Исаевич - преподаватель "сталинской формации" в самых замечательных и отвратных ея проявлениях: блестящий спец. и страшный, без кавычек и фигураций, человечище. Родись в соответствующее время и в ином месте, непременно стал бы именно ИДЕОЛОГОМ инквизиции, а на досуге писал бы статейки в соответствующие журналы с чертежами новых лезвий для гильотины.
Манеры и динамика его были в своем роде непередаваемы и уникальны. Двигался он плавно как балерина, не чужд был специфическому юмору и от всех шуток его веяло могильным холодом отчисления, очки при тихом смехе потели, голос имел нежный, и чем нежнее произносил он фразу, тем ближе к обморочному состоянию оказывались малокровные студентки.
Система наказаний студеозов была отработана у него до мелочей, и была сложной как табель о рангах и неотвратимой как кара господня. Так, в частности, за два опоздания на лекцию полагался минус балл на грядущем экзамене, а поскольку тройка для 98% населения аудитории была пределом притязаний, наказание это граничило с исключительным в прямом и переносном смысле.
Недели за две до сессии, на первой паре, когда все студенты открыли идентичные как одежда китайских коммунаров тетради и начали вписывать в них великие уравнения математической гармонии, дверь за спиной В.И. скрипнула и походкой зомби, уже минуты за две до этого потерявшие от стpaXа сознание, вползли в аудиторию две студенточки. Сделав фуэте с мелком в руках, В.И. взглянул на часы, а затем поднял взгляд а-ля Берия на вошедших. Прислонившись всем небольшим своим весом к стенам и косякам (ноги уже не держали), девушки поняли, что это не час ч и даже не час х, а скорее уже час П. со всеми вытекающими и втекающими.
Все ждали. В тишине, срывающимся, истеричным голосом "бесноватого диктатора" одна из юных дам пролаяла, глядя в бесконечность: "В.И., у нас автобус сломался" и сама испугавшись и слов своих и голоса остекленела.
Окинув аудиторию озорным взглядом Люцифера, Вениамин Исаевич громко выдохнул и тихо, как обычно шипя и выговаривая каждую букву отдельно, спросил: "ПОПОЛАМ?"