Пот как обычно заливал глаза, ноги уже отказывались...
Пот как обычно заливал глаза, ноги уже отказывались повиноваться, но я, естественно, продолжал крутить педали. И то дело: попробуй их перестать крутить - тебе быстро напомнят и где ты, и чем ты должен заниматься...Глянул на счётчик, ой мамочки, сто тридцать тысяч!!! Всего-то. С такими показателями мне не поздоровится. Да поможет мне...чуть не сказал "бог", смешно, правда?
Я скосил глаза правее. Рядом пыхтел новый сосед. Полный такой усатый дядечка. Крутит педали, пердит и потеет. Старается, одним словом. Ещё не умеет филонить. Одно слово - новенький. Я себя помню: когда впервые оказался в "нашем" зале тоже сробел слегонца. И это нормально; а кто бы не сробел: насколько хватает глаз потные спины людей на "велосипедах", намертво прикрученных к полу. И дух, тяжёлых спёртый дух спортивного зала.
Повернул голову влево. Аха, Клавдия Степановна, старушенция, по её словам, знавшая Пушкина лично. Старая гвардия. Бабка кивает и, не переставая крутить педали в том же режиме, улыбается мне сквозь пот беззубыми дёснами. Но куда ей, ноги коротки, небось ещё и ста тысяч не навертела. Надеюсь, что нет.
Спереди мерно двигаются лопатки Рамохина. Это тот ещё кадр. Боец, мля, невидимого фронта. Отвоевался КГБешник ещё в семидесятых. С тех пор он крутит педали вместо ловли диссидентов.
"Рамоха, эй, Рамоха," - громким театральным шёпотом зову я его, не поднимая головы, - "ну что, мля, рыцарь плаща и кинжала, сколько навертел?!" Молчит Рамоха: над ним как раз завис один из крылатых вертухаев, а с ними не забалуешь - одно нарушение и разряд в яйца обеспечен.