История бородатой давности. Жил в нашем небольшом...
История бородатой давности. Жил в нашем небольшом городке некий субъект, звали его Федя. Это был обыкновенный бичара самого помоечного вида без возраста и без прошлого, с косматой бородой и жуткими патлами на голове. Основной род занятий- поиск на помойках пустых бутылок и всяческой условно полезной фигни. А чаще всего он просто ошивался на местном базаре клянча милостыню у толстых базарных тёток торгующих семечками.
Прописка всё-таки видимо у него была, потому что менты его не дёргали. На базарчике регулярно продавали свою продукцию приезжие крестьяне и по простоте душевной подкидывали ему что-нибудь из подпорченных продуктов. Но бывало что и посылали его частенько по разным матерным адресам недобитые кулаки. Тогда Федя заходил со своей козырной карты: "А вот спорим на рубль с носа, что сейчас возьму и сам себе в ногу гвоздь забью?" Деревенские мужики усмехались только: мол, ищи дураков, но и не прогоняли его - любопытство всё же забирало... В конечном счёте соглашались на спор и желающих поглазеть на это дело тоже прибавлялось. Федя доставал из своей потрёпаной сумки гвоздь, молоток, усаживался поудобнее, делал глубокий вдох, входя в карму, приставлял гвоздь к правой голени и прямо через брючину, без всякой дезинфекции, делал первый пробный удар молотком по гвоздю. Из страдающей Фединой груди наружу вырывался вопль, гримаса жуткой боли искажала и без того страшное лицо. Федя закусывал губу и делал следующий удар - лоб покрывался испариной от желания подавить страдания, но стон нечеловеческой боли всё же вырывался сквозь плотно сжатые остатки зубов...
Некоторые тётки начинали креститься и верещать: "Будет тебе, ирод окаянный, акстись!" и иногда даже падали в обмороки. Но Федя был неумолим сам к себе - спор есть спор. И продолжал мазахизм с каким-то дьявольским азартом. Ещё один удар, последний. И снова стон и слёзы из глаз...
У деревенских мужиков тряслись руки и губы от увиденного ужаса, а в глазах стояли дикие зрачки. Некоторые говорили, что, может, эта, дохтура позвать? "Не надо, я сам!" - стонал Федя. Ему спешно собирали выручку и совали в руку комок измятых рублей. "А закурить нет?" - мучался Федя. Ему охотно давали ещё и пачку папирос, лишь бы он поскорее исчез с глаз долой...
Мыча от боли Федя выходил слегка прихрамывая с базара, ковылял к ближайшему сараю и, убедившись, что его точно никто не видит, со словами "От ведь мудаки!" усмехался, доставал из той же верной сумки ржавые пассатижи, и без особого труда и страданий вытаскивал гвоздь из протеза.
И было много дырок в том протезе, хотя и меньше, чем дураков на белом свете.