1993, думается. Ехали однажды по делу. Нас трое,...
1993, думается. Ехали однажды по делу. Нас трое, билеты в купе, поезд на Украину. Разместились в купе, приходит пара: мужик и женщина. Мужик глянул, в купе - одни мужики, говорит: "О! Я тут остаюсь, а ты иди." Билеты у них в разные вагоны были.
Знакомимся, вроде мужик простой, нормальный, едет в Запорожье, по каким-то вопросам. В общем намечается обычная поездка с водкой-пивом, скукой дорожной. Грамм после 200, не знаю, у дяди обрывается крыша, включается бычок, растопыриваются пальцы и начинается пурга. После получасовой пурги он получает в бубен от одного из нас и решает, что пора ему спать и засыпает.
Мы успокаиваемся и продолжаем потихонечку пить и обсуждать дядю. Всё спокойно, часа три. Дядя валится с верхней полки, хорошо на краю стола лежит какая-то книга и спасает дядю от разбития башки. Дядя включает бычка, растопыривает пальцы и так далее. Спокойно, часа три.
Так мы и ехали: он просыпался, выпивал, бузил, в бубен и спать. Ночью дядя опять упал с верхней полки, сел на полу и спросил: "Мужики, а сейчас-то за что?", он думал, что его по обыкновению били, не понял спросонья, что просто упал. То есть понятие о некоторых приличиях у него всё же было и он, вероятно, понимал что где-то он грань перешёл, в смысле он как бы признал, что раньше-то было за что. Но...
Видимо славянская пассионарность не поддавалась контролю и дядя был буен иногда. Иногда он был вполне себе собеседник, минут пятнадцать или двадцать, потом начиналось. В общем, мы с нетерпением ожидали прибытия нашего поезда в Запорожье. И это наконец свершилось. Дядя в изрядном подпитии, после неаккуратного опохмелья покидает поезд, я, в общем, тоже не совсем трезв выхожу на платформу покурить. Стоим, прощаемся, довольно дружелюбно даже, как ни странно, после того что нас связывало почти сутки. Дядя трогает себя за карман и начинает орать на всё Запорожье: "Где мой лопатник?" Нда...
Люди смотрят почему-то на меня. Пытаюсь улыбаться и думаю: "А может его просто потушить и всё закончится?" Но говорю: "Посмотри в дипломате." И он нашёл свой кошелёк в дипломате. Всё разрешилось спокойно. Но!
Знаете, что меня поразило наглухо? Что меня могло ещё удивить в наших с Юрой (так его звали) отношениях? А то, что на прощанье он мне сказал: "Я фигею, не понимаю, Димон! Все, вроде, - нормальные мужики и всё вроде должно было быть путём. Но Я в такой передел никогда не попадал!" "А уж я-то как фигею!",- подумал я.