"..Наши матери в шлемах и латах Бьются в кровь.....
"..Наши матери в шлемах и латах
Бьются в кровь..."
(с) Високосный год
(История реальная, фамилии изменены)
"Свекровь" по итальянски – "суочера". Инга расшифровывала это как помесь "с.ки" и "сволочи". И, судя объективно, на то были основания. Неспроста же Эрик, Ингин муж-итальянец, ходил в бобылях до 45 лет, а его старший брат был изгнан из дома в 15 лет, и до сих пор с матерью не видится. С невесткой старуха словом не перемолвится, хотя Инга уже прилично наблатыкалась по-итальянски, зато непрерывно честит Эрика за то что его жена не так одевается, варит несъедобную еду "борст", не есть макароны, неправильно – по-русски – воспитывает Микелло (на самом деле сына Инги и Эрика зовут Никита-Микелло, но итальянская бабка естественно русскую часть имени опускает), ну и так далее и тому подобное...
К счастью Инга не всё время живет в Милане, поэтому может спокойно игнорировать выходки суочеры и держаться от неё на безопасном расстоянии. Но в этот раз присматривать за мелким, да и вообще – обживаться в Италии, приехала Ингина мама Тамара Петровна. И бабушки подрались.
Началось всё тихо-мирно. Сначала суочера мадре-ин-леггу (ну, тёщу по-итальянски) в упор не видела, готовкой её брезговала (представляете, как русская бабушка готовит для дочери и внука?!) и гордо ковыляла мимо на двух своих костылях "не повернув головы кочан". Но потом что-то в её голове щёлкнуло, и она, снизойдя до разговора с Ингой, изъявила желание вместе с Тамарой Петровной наблюдать за играми трёхлетнего Никитки.
Ладно, какие проблемы, наблюдайте, любезная суочера! Ради такого дела игры были вынесены из детской в холл, и, уходя в магазин, Инга наблюдала идиллическую картину: посреди комнаты на большом ковре возится с игрушками Никита, а на двух диванах напротив друг друга расположились две бабушки - чёрная и белая. Чиста Толкиен – "Две башни".
Когда она вернулась из магазина, диспозиция была той же самой, только суочера побелела как мел, а мадре-ин-легге раскрасилась роскошным фингалом.
– Твоя мать... – закричала суочера.
– ТвоЮ мать, – машинально поправила Инга.
– Твоя мать мне ногу сломала!!!
– Мама, что случилось?!!
Случилось вот что: Никитке потребовалось сменить штанишки. Тамара Петровна потащила брыкающегося младенца в детскую, где было всё необходимое для переодевания, и заперла дверь – потому что маленький негодяйчик норовил обычно сбежать без штанов, и лови его потом по всему дому!
Только приступила к процессу, как в дверь забарабанили. Это суочера решила, что от неё насильно отторгают внука.
Мадре-ин-легге приоткрыла дверь и немедленно получила два раза по башке костылём. Сперва она опешила, но потом изловчилась и выхватила боевой костыль из руки соперницы. Итальянская бабка упала и осталась лежать. Наша испугалась. Но оказалось, что итальянка не убилась, а просто обиделась. Когда наша попыталась помочь ихней подняться, простив подбитый глаз и ссадину на макушке, та начинала опять воинственно махать костылями, предпочитая валяться на полу, но не дать к себе прикоснуться гнусной оккупантке.
Тамара Петровна подумала-подумала и решила перетащить суочеру на ковёр, чтобы она хоть не на голом полу лежала. Ну и потащила. А что бы остаться за пределами радиуса поражения костылей, потащила за ногу. Тут-то и раздался тихий хруст и дикий вопль.
Так добро победило зло!
Вызывать скорую суочера запретила, потребовала вызвать сына. Эрик сорвался с работы, вызвал скорую, поехал с мамочкой в больницу, дневал и ночевал там, потому что мама от казённой медсестры отказалась.
Вот такие, блин, приключения итальянцев в Италии.