Жизнерадостные рулады его храпа сотрясали стены...
Жизнерадостные рулады его храпа сотрясали стены спальни, а она стояла в прихожей над кучей беспорядочно сваленной одежды и рыболовных снастей. Она была холодна и бесстрастна, а в душе её с переменным успехом боролись мисс Марпл, Настя Каменская и Виола Тараканова.
– Каждую неделю! На рыбалку! Ради десятка полудохлой рыбёшки неопознанной породы! Детка, ты наивна, как дождевой червяк, который думает, что его взяли с собой искупаться в реке! – мисс Марпл запыхалась, выдирая толстую лупу из рук Каменской. – Всё ясно, как божий день!
– Смотрите глубже, для таких выводов нужны научные факты, исследования! – молодость и Каменская победили: теперь символ метода научной дедукции тянули в разные стороны бесцветная, как моль из шкафа, Настасья и всклокоченная Виола. – А вы знакомы со спектральным анализом улик? – продолжала умничать Каменская.
– Гимназиев не кончали, не знаем! – Тараканова гордо шмыгнула припухшим носом, в который минуту назад локтем попала неповоротливая старая англичанка, и потрясла трофеем (лупой). – Мы и без наук выведем миленького на чистую воду: какую русалку он ловит на этой рыбалке, не ту ли, крашеную, из соседнего корпуса?
«Всем молчать! Девочки, не ссорьтесь, я и сама до всего дойду своим умом…», – она вытянула из кучи грязные сапоги.
– В глине! – взвизгнула мисс Марпл. – Он умнее, чем кажется – специально выпачкал их, вот и алиби есть…
– Глину на спектральный анализ! – Каменская нахлобучила на нос англичанке капор и победно оглянулась.
- Я и так вижу, что грязь из соседней лужи, что возле супермаркета, – Тараканова пожала плечиком в надорванной футболке. – Туда крашеная часто приходит, потому что живёт рядом…
– А рыба? Коллеги, взгляните, такой ни в одном магазине не купишь. Мутанты из городского водоёма… Может, и правда был на рыбалке? – Каменская явно была озадачена.
– А пенька замшелого, дедка-лесовичка у метро помнишь? Частенько там трясёт такими!
– Вот где собака порылась! – Тараканова судорожно развивала сюжет, – да крашеная их купила для отвода глаз, и положила ему в ведро!
– Точно! – три дамы пожали друг другу руки.
– Дождевик! Мокрый! А вчера вечером дождя-то и не было… – ехидно улыбнувшись, Каменская указала на ещё одну «улику».
– А за городом был! – торжественно возразила мисс Марпл, наконец вынырнув из-под шляпы.
– Да это крашеная его из ведра окатила, чтобы всё правдоподобно было! – нашлась Тараканова.
«Конечно, из ведра, небось, холодной водой: не свой муж, не жалко! – она всхлипнула, – а у него синусит часто, и ячмень от переохлаждения может выскочить…» Она продолжала перебирать вещи. «Еда почти вся целая…»
– Полюбовница дома накормила! – мисс Марпл так потёрла ладони, что запахло гарью. – Всё – он почти у нас в руках!
– Да, скучное оказалось дельце – сразу раскололи! – Каменская звучно зевнула и посмотрела на Тараканову. Та лишь покрутила головой с торчащими во все стороны вихрами.
Последним из зияющего космической пустотой рюкзака выпал… пучочек полевых ромашек, перетянутых рыболовной леской.
Высокоинтеллектуальные дамы онемели. Англичанка беззвучно задвигала челюстью, словно отдирала ириску от единственного здорового зуба в конце верхнего ряда, Каменская скисшим молоком растеклась в пространстве, а у Таракановой внезапно началась нервная почесуха. Сыщицы исчезли со звуком только что открытой бутылки.
И только она просияла от счастья. «Я знаю, знаю, как было дело! Вот он, нещадно поливаемый ледяным осенним дождём, продирается сквозь заросли камыша, по самые бёдра увязая в липком речном иле, чтобы добыть мне к обеду потрясающий, великолепный улов. Он стоит, погрузив удочки в воду, он ничего не ест, потому что думает только обо мне – любимой, желанной и самой прекрасной женщине в мире, которая ждёт его дома. И вот его терпение кончается. Кое-как собрав снасти, он летит на крыльях любви, едва касаясь земли. По дороге он срывает цветы, целуя каждый лепесток и представляя, что это мои нежные пальчики… Боже, какая же я счастливая, умная и проницательная женщина!»
Она, напевая, бежит в спальню, и вскоре звуки храпа сменяются звонкими поцелуями…