Девушка, тонкая, нежная, прекрасная, лежала на полу...
Девушка, тонкая, нежная, прекрасная, лежала на полу. Над ней склонился королевский лейб-медик, а вся венценосная семья стояла вокруг, затаив дыхание. Кроме них и суетящегося над телом доктора, в комнате находились лишь самые приближенные к королевской фамилии люди: премьер-министр, старшая фрейлина, конюх, таксидермист, начальник тайной полиции, старший подаватель ночного горшка, виночерпий, шут, портной и палач.
Все они, за исключением палача и начальника тайного сыска, нервно тряслись и яростно перешептывались. Палач же аккуратно заплетал косичку из веревок для повешенья, а начальник тайного сыска по обыкновению своему читал доносы и что-то аккуратно записывал в маленькую чёрную книжечку.
- Всё, - устало сказал лейб-медик, вставая с пола. - Дохлый номер. Бесполезно.
- Это же пятая за неделю, - простонал король. - Никак нельзя? Есть же вроде методы... Молниями там, закалыванием жертвенных придворных... Стоять, кому сказал!!!... ну, или пнуть ее куда-нибудь.
- Не, не пойдет. Этот экземпляр только в бетон и в фундамент нового крыла, к остальным трем дюжинам. Очень, каменщики говорят, способствует укреплению основ и добрососедских отношений.
- Не, ну одна, ну две! Даже дюжина - это еще ничего! Но у нас же их скоро складывать будет некуда! Да и соседи могут возмутиться - принцесс, конечно, много, но не настолько же. А выслушивать петиции, отклонять резолюции и плевать на послов у меня уже здоровье не то, я на пенсию хочу.
- Так вы на это глупое испытание с горошиной плюньте, Ваше Величество, плюньте. Каждый раз на перины тратиться, принцесс этих глупых спать укладывать, нервничать. Зачем?
- Э, брат. Это традиция. Традиции отменять нельзя. Народ не поймет. Я сам традиция и очень не люблю, когда меня отменяют. И потом - знаешь, сколько мне за рекламу производители гороха и перин башляют?
- Нет, Вашество. А сколько?
- Пойди сюда, - и король, привстав на цыпочки, что-то прошептал на ухо наклонившемуся к нему лейб-медику. Глаза у того округлились, и он недоверчиво посмотрел на короля. Король кивнул.
- Да, такую практику грех прекращать. А может, мы кого-нибудь казним? - с надеждой спросил лейб-медик. - Как правило - помогает.
- Милок? - подозрительно спросил король. - А как же клятва Гиппократа?
- Ой, да знаете, где я видел эту клятву, Вашество? Только в гробу. Причем не у себя, а у предыдущего лейб-медика. Которого вы, Вашество, изволили казнить. А я мясник, с Правобережного рынка. И клятв никаких не давал. Профессию вот смежную в моем возрасте осваивать тяжело. Но чем дальше, тем больше я прихожу к конструктивному выводу о том, что лучшее средство от всех болезней - это ампутация. Так что справляюсь.
- А может, все-таки молнией? - просительно протянул король. Лейб-медик сурово на него посмотрел и ткнул пальцем в придворных. Те было встрепенулись, но уже через минуту их, связанных, спотыкающихся, с мешками на головах, выводили через секретный ход под руководством начальника тайного сыска, а к хвосту процессии присоединился палач, на ходу распутывая косичку висельных веревок.
- Да, всюду заговор. Нигде нельзя спокойно вздохнуть. Пошли, сынок, - обернулся король к апатично стоявшему до сих пор принцу. - И вы, матушка, присоединяйтесь к нам, - сказал он королеве.
- Так вы говорите, тотализатор и прямые трансляции? Недурно, недурно, я бы даже сказал, похвально. Сам бы я не додумался. А не хотите должность министра финансов? Или того лучше - премьер-министра. Через пару минут обе эти должности станут вакантными, а я не знаю никого, кто бы подошел на эти места лучше вас. Лейб-медика-то я найду, а вот с умными людьми - это проблема. Не выживают они во дворцах. Их слишком быстро травят. А вы человек бывалый. Авось протянете полгода, а то и год! - король всё дальше уводил лейб-медика по коридору, за ними уныло брел принц.
Когда они скрылись в темноте, королева подошла к кровати. Она порылась под сотней перин, вытащила из-под них горошину и положила ее в маленькую, украшенную драгоценностями коробочку. На черной эмали брильянтами был выложен череп. «Никто не заберет у меня моего милого мальчика!» - думала королева, прижимая коробочку к груди. «Ни одна высокородная мерзавка! Мой сынок, моя кровинушка! Он останется дома! И плевать на всех!» Королева собралась выйти, затем оглянулась и посмотрела на тело принцессы, покрытое синяками. «И всё же, - подумала она. - Какая неприятная смерть. Умереть от горошины», - и вышла из комнаты.
Голубые глаза принцессы безучастно смотрели в потолок. Вскоре над телом закружилась первая муха.